Иен Келли - Казанова

Документы венецианской инквизиции и в самом деле подтверждают основания для паранойяльных утверждений Казановы о пристальном внимании к нему лучших шпионов инквизиторов, а также мнение, что Казанова продавал свое тело и целительские умения, основанные на владении каббалой. Из бумаг инквизиции того периода видно, что Джакомо считался кем-то средним между вольнонаемным слугой, выскочкой из низшего сословия и продажным юнцом:

Среди тех, с кем он знается, Брагадин, Барбаро и разные вельможи, которые любят его и с несколькими из которых он состоит в интимной связи… Также отмечается, что он имеет многочисленных знакомых из иностранцев и молодых поклонников — как мужчин, так и женщин, — с кем развлекается в их домах, а также замужних женщин и пожилых мужчин и женщин, с которыми он также увеселяется во всех смыслах.

Заключение инквизиции гласило: «[Казанова] пытается возвыситься в обществе и сделать себе состояние, одновременно удовлетворяя свои прихоти». Наконец, последнее странное обстоятельство: если Казанова действительно планировал в ту ночь ехать домой, то почему отправился с сенатором, чья гондола уплывала в противоположном направлении на север, до того, как с ним случился «сердечный приступ»?

Судите сами, насколько достоверно звучат объяснения Казановы того, почему трое вельмож столь быстро прониклись к нему расположением. Брагадин, Дандоло и Барбаро практиковали модную и запрещенную тогда каббалу, пытаясь подчинить фортуну и постигая для этого науку вычисления волшебных формул на основе древнего иудейского мистицизма. Казанова, возможно, и знал о каббале примерно столько же, сколько и о медицине, но он успел сказать правильные слова в подходящий момент, убедив этих людей в своем могуществе, чем в первую очередь, а вовсе не пороком и завоевал сердца «стариков» (на самом деле они были средних лет).

Спустя несколько недель Брагадин попросил Казанову не просто переехать в палаццо, но и стать персональным каббалистом, целителем и оккультистом для него и его друзей, а также стать его приемным сыном.

«Я выбрал самый похвальный, благороднейший и исключительно естественный путь, — пишет Казанова не без намека на иронию. — Я решил поставить себя в положение, когда мне не нужно будет более тревожиться о самом необходимом для жизни, а что именно мне необходимо — никто не может судить лучше меня… Такова история моей метаморфозы и счастливого времени, когда я возвысился из роли скрипача до дворянина». Он перепрыгнул через рампу сразу в центр сцены, получив главную — jeune premier — роль, которой жаждал. За одну ночь Казанова стал молодым венецианским патрицием, со всеми привилегиями богатства и без всяких обязанностей, которые, возможно, ему пришлось бы нести, будь он настоящим, а не приемным сыном.

Это было достигнуто не без помощи театральных богов, Казанова использовал случай и внушил веру в «свое неодолимое могущество», блефуя и используя для импровизации обрывочные познания в каббале. Он действительно «волею небес» произвел неизгладимое впечатление на троих мужчин старше него, и они призвали его, и если они осыпали его материальными «земными» благами, то он принимал их покровительство со всем пылом юношеской признательности. Он будет им на радость тем молодым человеком, которым некогда был каждый из них. Почему нет? Его объяснение привязанности к нему Брагадина — помимо их общего интереса к каббале — было простым:

Великодушный Брагадин присматривал за мной: Он любил мое сердце и мой разум. В молодости он тоже был большим повесой, рабом каждой страсти… Он полагал, что видит во мне себя, и жалел меня. Он говорил, что если я и дальше буду так жадно жить, то скоро сгорю, но, несмотря на предупреждения, никогда не терял веру в меня. Он всегда считал, что дикость моя пойдет на убыль, но не дожил до того времени, когда смог бы увидеть это.

Казанова присоединился к тем людям высшего венецианского общества, о которых позже Стендаль скажет, что они жили лучше, изысканнее и более счастливо, чем, возможно; какой-либо другой в истории человечества. И Джакомо обладал уникальным талантом жить счастливо в это лучшее из времен. Так начинается период жизни Казановы как праздного венецианца из высшего общества — именно такой его имидж потом станет известным в мире, но попал наш герой в круг элиты и продержался там всего лишь несколько лет, едва разменяв свой третий десяток. Нельзя недооценивать роль случайности, совершенно изменившей жизнь Казановы. Она вытащила его, как deus ex machina в греческом театре, из канавы к звездным высотам венецианского общества. Эта трансформация в стиле Золушки сразу обеспечила ему новую жизнь, но при этом таила в себе риск. Из архивов инквизиции становится очевидным, что именно нарушение социальных границ, а вовсе не постельные приключения или фокусы с картами Таро привели стражей Светлейшей республики к мысли об опасном радикализме Джакомо Казановы. Но все это было у него в будущем.