Анна Берне - Брут. Убийца-идеалист

После битвы при Филиппах, узнав среди пленных Квинта Гортензия, Антоний, разумеется, приказал казнить его на могиле своего брата.

Если верить античным историкам, для подсчета смертных приговоров, вынесенных Брутом, хватило бы пальцев одной руки — явление по тем временам настолько редкое, что оно не могло не вызвать изумления современников. Некоторые из них даже поспешили возложить ответственность за казнь Феодота на Кассия, а за казнь Гая Антония — на Квинта Гортензия, который якобы не смог сдержаться, узнав о гибели Цицерона.

Иную трактовку этих событий дает Дион Кассий. Он пишет, что римляне взяли Ксант приступом, и тогда отцы семейств перебили жен и детей. Пленных затем для острастки казнили, а мирных жителей изгнали вон, запретив им селиться в других городах. Действительно, подобные суровые меры довольно часто практиковались в те времена, однако они слишком явно противоречат всему, что мы знаем о Бруте. Дион, ярый апологет принципата, не любил тираноборцев так же горячо, как искренне восторгался Августом. Возможно, этим объясняется тот факт, что он, не соглашаясь с Аппианом, Плутархом и другими античными историками, все же счел нужным привести этот рассказ, в котором, кстати, противоречит сам себе, описывая скорбь Брута перед ужасами войны.

И снова Дион Кассий дает собственную трактовку этого эпизода. По его словам, вначале Брут заставил пленных женщин встать под городскими воротами, чтобы разжалобить родных. Когда это не помогло, некоторых из них он продал в рабство. Снова никакого эффекта. И вот тогда он решил отпустить остальных без выкупа и милосердием сумел добиться того, что оказалось недостижимым угрозой силы. Но, зная характер Брута, гораздо логичнее предположить, что решение об освобождении пленниц он принял сразу, как нечто само собой разумеющееся.

Но, разумеется, не возраст, как утверждает ряд историков. Вряд ли можно согласиться, что 42-летний Кассий претендовал на роль достопочтенного старца.

Напомним читателю, что римляне называли императором военачальника, возглавляющего действующую армию.

Греческая фраза построена на непереводимой игре слов, ибо слово «kunos» (собака) является корнем слова «киник». Иными словами, философ-киник по определению ведет себя, как собака. Возможно также, и Брут вспомнил Гомера, поскольку процитированному Фавонием монологу Нестора в книге предшествует реплика Ахилла: «Вон с моих глаз, бурдюк с вином! Вон, пес, прикинувшийся человеком!»

Вечерняя трапеза у римлян проходила в обстановке торжественности. В последние годы существования Республики, сидя за отдельным столом, ели только женщины и дети. Взрослые мужчины ели лежа, за исключением дней, когда в семье был траур, — тогда в знак скорби они жертвовали этим удобством. В столовой обычно стояло три парадных ложа, каждое на три места, расположенных «покоем». Центральное место занимал хозяин дома, два других — почетные гости. Таким образом, наиболее удаленное от хозяина место считалось наименее почетным. Ужин, на который Кассий пригласил Брута, был рассчитан именно на девять человек, то есть протекал в узком кругу. Предлагая Марку привести с собой «всех друзей», он, разумеется, имел в виду только самых близких людей. Таким образом, бестактность Фавония заключалась в том, что он сам себя причислил к этому кругу и занял место, предназначенное для другого.

Из-за ошибки переписчика у Плутарха этот человек превратился в Луция Оцеллу.

Если допустить существование сверхъестественного, то придется признать, что призрак, явившийся Бруту в Абидосе, соответствовал самым строгим канонам жанра. Призраки редко выказывают склонность к болтовне. Исключением служит, пожалуй, знаменитый диалог Плутарха, ставший в пересказе Шекспира бессмертным литературным шедевром.

Это простое соображение заставляет нас усомниться в достоверности речи Кассия, приводимой Аппианом. Очевидно, она является плодом позднейшей реконструкции, широко распространенной в практике античных историков. Приписываемая им Кассию речь одновременно и слишком длинна, и слишком сложна для той аудитории, к которой он обращался. По мнению Джерарда Уолтера, подлинна только ее заключительная часть.

Филиппы известны в истории благодаря сразу двум историческим сражениям, решившим судьбы Римской империи и всего мира, а также благодаря одному из посланий апостола Павла, адресованному жителям города. Он просуществовал до самого заката Византийской империи. Сегодня территория города служит местом археологических раскопок.