Кристиан Жак - Госпожа Абу-Симбела

— Я это понимаю. Вот почему Яхве будет использовать другие средства. Если ты будешь упорствовать, отказывая евреям в свободе, которую они требуют, Бог осыплет Египет ужасными бедами.

— Ты хочешь запугать меня?

— Я буду защищать мое дело от твоих сановников и твоего народа, и бесконечная власть Яхве их победит.

— Египту нечего бояться тебя, Моисей.

Как красива была Нефертари! Когда она руководила ритуалом освящения новой часовни, посвященной далекой богине, Рамзес любовался ею.

Она нежная любовь, та, чей голос приносил радость и не произносил ни одного бесполезного слова, она, кто наполнял дворец благоуханием и грацией, она, кто умел различать добро и зло, не путая их, стала обожаемой властительницей Двух Земель. Золоте колье в шесть рядов украшало ее шею, на голове была корона с двумя высокими перьями, она казалась принадлежавшей к миру богинь, где не тускнеют молодость и красота.

Во взгляде своей матери Туйи Рамзес заметил счастье: счастье убедиться, что царица, пришедшая ей на смену, была достойна Египта. Ее невидимая, но ощутимая помощь позволила Нефертари засиять и найти верный тон, присущий великим государям.

За ритуалом следовал прием в честь Туйи. Каждый придворный стремился приветствовать царицу-мать, которая рассеянно слушала обычные банальности. Меба удалось, наконец, приблизиться к Туйе и Фараону; с широкой улыбкой на устах он наговорил массу комплиментов вдове Сети.

— Твоя работа в ведомстве оставляет желать лучшего, — прервал его Рамзес, — в отсутствие Аша ты должен был больше обмениваться посланиями с нашими союзниками.

— Ваше Величество! Будьте уверены, я сделал все, что было в моих силах. Многие послы домогаются приема, чтобы оказать почтение Вашему Величеству, потому что никогда не был так высок авторитет Фараона!

— У тебя нет ничего другого, чтобы сообщить мне?

— Да, Ваше Величество: Аша только что сообщил о своем возвращении в Пи-Рамзес. Я рассчитываю организовать прекрасный прием в его честь.

— В его сообщении говорится о причинах возвращения?

— Нет, Ваше Величество.

Царь и его мать удивились.

— Сохранится ли мир, Рамзес?

— Если Аша в открытую отправил письмо Меба и внезапно покинул Хаттусу, то, без сомнения, не для того, чтобы сообщить мне добрую весть.

После длительных бесед с Урхи-Тешшубом Рамзес знал все о хеттской армии: о ее вооружении, слабых и сильных сторонах. Поверженный полководец проявил сильное желание сотрудничать, так хотелось ему навредить Хаттусили. В обмен на сведения, которые он сообщил, Урхи-Тешшуб получил дом, двух слуг-сирийцев, пищу, к ней он немедленно почувствовал расположение. За ним было установлено пристальное наблюдение.

Рамзес понимал, с каким гнусным и свирепым чудовищем ему пришлось столкнуться в юности. Без защиты Амона и Сети его неосторожность могла бы привести Египет к катастрофе. Даже ослабленная хеттская держава оставалась довольно опасной. Союз, пусть даже непрочный, между Египтом и хеттами установил бы продолжительный мир на обширной территории, так как ни один народ не осмелился бы воевать с ними.

Рамзес обсуждал эту возможность с Нефертари в тени смоковницы, когда запыхавшийся Амени объявил о прибытии Аша.

Долгое отсутствие главы египетской дипломатии не изменило его. Маленькие и ухоженные усики, светящиеся умом глаза, горделивая осанка, это был все тот же Аша.

Он склонился перед царской четой.

— Пусть простят меня Ваши Величества, но у меня не было времени освежиться, сделать массаж и употребить благовония... Предстать перед вами осмеливается в некотором роде грязный кочевник, но послание, носителем которого я являюсь, слишком спешное, чтобы принести его в жертву моему личному комфорту.

— Приветствия мы оставим на потом, — сказал Рамзес, улыбаясь — хотя твое возвращение доставляет нам одну из тех радостей, надолго остающихся в памяти.

— В моем состоянии заключить в объятия царя сравнимо с оскорблением Его Величества. Как красив Египет, Рамзес! Только тот, кто долго отсутствовал, способен оценить его утонченность!

— Неправда, — возразил Амени, — путешествие изменяет сознание, зато, не покидая своего кабинета и наблюдая за сменой времен года, можно насладиться счастьем жить здесь.

— Оставим этот спор на потом, — потребовал Рамзес, — ты был изгнан Аша?

— Нет, но император Хаттусили настоял на том, чтобы его требования были переданы Фараону устами посла.