Дороти Даннет: Весна Византии

Катерина успокоилась. Личико ее прояснилось.

— Конечно. Когда я стану женщиной и мы поженимся, Николас сможет меня увидеть, правда? Ведь тогда он не посмеет отослать меня домой?

— Даже не думай об этом. Он уедет до Рождества.

— Надеюсь, что нет, — мечтательно возразила девочка. Несмотря на грязь и усталость, она была очаровательна, — должно быть, как ее мать в юности. Рыжевато-каштановые волосы отливали золотом в отблесках очага, синие глаза блестели от волнения. Он замер в неподвижности, кончиками пальцев поглаживая ее руки.

— Я хотела бы стать женщиной, пока Николас еще во Флоренции, — заявила она наконец. — Хотела бы появиться во дворце в золотом парчовом платье и серьгах, как герцогиня Бианка, чтобы Николас меня увидел.

Он промолчал, а она вдруг покраснела и выпалила:

— А все равно у Тильды грудь маленькая!..

Только тогда генуэзец привлек ее к себе, с величайшей осторожностью, скинул берет с головы и обнял за плечи.

— Моя Венера, ты будешь прекраснее, чем Тильда. Прекраснее, чем любая из женщин. Я это знаю. Я буду ждать тебя!

Катерина опустила ресницы. Она устала: ей пришлось проделать долгий путь. Теперь Пагано знал, что она превосходная наездница, и храбрости малышке не занимать. Зажмурившись, девочка внезапно спросила:

— А кого ты поцеловал?

Хвала Господу, он достаточно владел собой и не выказал удивления. Что там говорил Годскалк? Сестры, матери… Пагано с улыбкой коснулся губами лба Катерины.

— Мы со священником ужинали у морского консула, и на прощание его супруга поцеловала меня. Она славная женщина, Катеринетта, и очень похожа на мою матушку Моей матери ты бы понравилась. Я люблю тебя.

— Хочу серьги, — пробормотала она… И уснула с улыбкой на устах.

Николас ван дер Пул, глава компании Шаретти, прибыл во Флоренцию несколько дней назад, вместе со своим стряпчим и лекарем. Прочие их друзья также должны были скоро объявиться здесь, однако супруга Николаса осталась дома в Брюгге со своей старшей дочерью Тильдой. Младшая дочь, Катерина, отправилась в Брюссель еще до того, как уехал отчим, и, кстати, в городе это вызвало немало толков…

По прошествии еще трех дней все торговцы во Флоренции знали, что компания Шаретти надеется снарядить большую галеру и отправиться на восток. Наивные глупцы!.. Наверняка они надеялись, что Медичи им помогут.

Поскольку ожидание аудиенции (как всем было хорошо известно) могло затянуться надолго, они сняли комнаты в «Алом льве».

Впрочем, там постояльцев можно было застать довольно редко, и виной тому были не только многочисленные дела в городе, но и крутой нрав домовладелицы. Впрочем, день четырнадцатого декабря оказался исключением. Мастер Юлиус, стряпчий компании, и Тобиас Бевентини, лекарь, находились сейчас в гостиной, пытаясь навести на себя красоту.

Поскольку Тоби в этом отношении был почти безнадежен, то в основном свои усилия они сосредоточили на Юлиусе. Тоби неловко орудовал ножницами, в то время как нотариус жаловался не переставая.

— Он нашел себе новую забаву, — объявил он внезапно. — Пресвятая Дева, это же мое ухо!

— Я в этом и не сомневался, — подтвердил Тоби. — Если не хочешь, чтобы я тебя стриг, я с удовольствием займусь чем-нибудь другим, а ты пойди к цирюльнику. Так у кого там новая забава?

— У Николаса, разумеется, у кого же еще? — ответил на это Юлиус. — Он вернулся, с головы до ног усыпанный стружкой и древесной пылью, и теперь у него эта нелепая игрушка…

— Игрушка? — переспросил Тоби, и лицо его прояснилось.

— Да, игрушка. Николас увидел ее у францисканцев, и они позволили ему сделать себе такую же. Теперь он все время играет. Если мы его не остановим, он потащит ее с собой и в палаццо Медичи. Мессер Козимо отсыплет орешков для нашего недоумка и отошлет нас всех обратно в Брюгге. Черт, это опять мое ухо!

— Тогда давай сам, — отрезал Тоби.

Он отшвырнул гребень и ножницы и отошел к окну, чтобы глотнуть теплого вина. Впрочем, оба знали, что мгновение спустя он вновь вернется и продолжит стрижку. Лекарь уже давно заметил, что переход через Альпы дурно влияет на хорошие манеры.

В этом тесном доме, где они ютились, как сельди в бочке, а слугам и вовсе приходилось ночевать на конюшне, никто не ожидали призыва свыше так скоро. Встреча с мессером Козимо де Медичи была назначена на сегодня, а Николас до сих пор ничего не знал. Он вновь исчез бесследно, — наверняка, опять где-нибудь забавляется…