Дороти Даннет - Весна Византии

Кракбен заухмылялся, но тут же улыбка сползла с его лица.

― Это не шутка, ― подтвердил Николас. ― Мы переоденемся турками и сделаем вид, что нас послал султан. У нас приказ оснастить генуэзский парусник и отплыть на нем в Галлиполи.

― Это не сработает, ― заявил Кракбен.

― Почему же? ― возразил Николас. ― Ты взгляни за стену. Они там все перепились, бьют в барабаны, празднуют победу. Им сообщили о сдаче Трапезунда.

― Все равно не сработает, ― повторил шкипер. ― Как насчет турецких нарядов?

― Ну, это будет проще всего…

В Керасусе, в сотне миль к западу, оставшиеся члены компании Шаретти с тем же нетерпением и тревогой считали дни. Их приказ был ясен: вне зависимости от того, появится ли Николас из Трапезунда, восемнадцатого августа они должны отплыть домой.

Для Катерины де Шаретти нельи Дориа время тянулось медленно, как никогда. Она вовсе не собиралась тратить шесть недель своей замужней жизни в Керасусе, когда соглашалась принять участие в игре в мяч. Начать с того, что и сама игра была совершенно позорной. Вместо того, чтобы состязаться друг с другом за ее внимание, Пагано с Николасом, словно сговорившись, пытались выставить ее дурочкой. Затем последовало еще более унизительное путешествие на верблюде. Так она и заявила поверенному матери, едва лишь прибыла в Керасус с дрожащей собачкой на руках:

― Верблюда необходимо срочно продать.

Дальше лучше не стало. Дориа по браку, Шаретти по рождению, она ожидала, что будет жить на холме, во дворце губернатора, вместе с мастером Юлиусом и Джоном Легрантом. Вместо этого ее заперли на каком-то чердаке вместе с толпой перепуганных женщин и детишек, покуда мимо них проплывал весь турецкий флот. От женщин, которых Катерина от всей души презирала, она узнала, к своему вящему изумлению, что на Керасус они прибыли на борту «Чиаретти», и что эта галера находится здесь, на берегу, спрятанная на каком-то острове.

Вскоре вслед за этим Катерина выяснила, что в крепости Керасуса находится весь груз «Чиаретти», доставленный мастером Юлиусом из Эрзерума. Венецианские товары также оказались тут. И еще мелочи, привезенные из Трапезунда, включая книги, красители и драгоценности, ― то есть почти все то, что она уговаривала купить своего мужа. Катерина даже узнала жемчужные украшения: Николас забрал себе все. Все, что должно было принадлежать Пагано… Да еще он сумел увезти из Трапезунда жен и детей венецианцев.

Все было исполнено превосходно, и Катерина теперь не могла себе представить, как Пагано удастся превзойти Николаса. И хотя ночами она безмерно тосковала о нем, однако то и дело напоминала себе, каким беспомощным он оказался, и как Николас его перехитрил.

Все же день за днем Катерина ждала его появления: чтобы он порубил мечом этих насмешников-венецианцев, чтобы весь их товар загрузил в свой парусник и сказал: «Пойдем, любимая. Я ― величайший среди торговцев Европы, а ты ― моя госпожа». Но тут же здравый смысл брал верх, и Катерина принимались скрежетать зубами, до боли впиваясь ногтями в ладони. Если бы он сумел исполнить хотя бы четверть этого… даже меньше четверти… она добилась бы остального. Чего угодно. Лишь бы друзья матери с благоговением смотрели ей вслед и шептались: «Наша малышка Катерина! Какой великолепный брак! Какой муж! Какое богатство!»

Но вот наконец пришел день, и огромный турецкий парусник медленно прорвал завесу тумана, пришедшего с востока, и вместо того, чтобы продолжить путь в Стамбул, свернул в сторону Керасуса.

Пушки загремели в цитадели и на берегу, и послышались странные жуткие звуки, которые успешно отпугивали в прошлом все вражеские корабли. Когда Катерина обратилась за объяснением этого чуда к мастеру Юлиусу и мастеру Джону, они лишь отмахнулись от нее и ничего толком не сказали. И тут внезапно на турецком корабле, который уже близился к острову, флаг с полумесяцем опустился, и взамен него на мачту взлетел другой. Катерина как раз стояла на крепостной стене, и вдруг почувствовала, как кто-то крепко обнимает ее.

― Это они! Они! ― кричал мастер Юлиус, и на глазах у него блестели слезы.

И Катерина с восторгом закричала в ответ:

― Это «Дориа»! Корабль Пагано! Это Пагано!

Тогда мастер Юлиус выпустил ее из своих объятий.

― Это был его корабль, Катерина, но мы не знаем, что с ним случилось затем. Не тревожься. Оставайся здесь. Я сообщу тебе новости, как только что-то узнаю.

Но все равно она бросилась вниз к воротам, с Виллекином по пятам, и побежала бы до самого берега, но только стряпчий ― стряпчий ее матери! ― что-то грозно рявкнул, и какие-то люди удержали ее, схватили за руки, когда она попыталась вырываться и царапаться и отвели обратно к женщинам, к этим проклятым венецианкам, которые пытались ей покровительствовать. Катерина рухнула на постель, и собака, тяжело дыша, легла рядом. Когда придет Пагано, он всех их призовет к порядку!