Кристофер Хибберт - Королева Виктория

В вигских семьях, к числу которых он, безусловно, причислил и свою, всегда поощрялась изоляция от внешнего мира. Именно поэтому женщинам давали прозвища, понятные только для самых близких людей. Они даже многие слова произносили по-своему, не так, как остальные люди. Когда королеву Викторию однажды спросили, действительно ли лорд Мельбурн является истинным вигом, она без колебаний ответила, что, по всей вероятности, да, поскольку он говорит по-вигски и произносит слово «роум» как «рум», а «гоулд» — как «гулд».

Рассказывая о детях, Мельбурн часто подчеркивал, что «их характер почти всегда формируется матерями, и если дети вырастают плохими людьми, то именно матерей следует за это наказывать». Весьма оригинальным был его взгляд на докторов. Он говорил: «Если английские доктора просто-напросто убивают вас, то французские, например, просто дают нам возможность умереть». Примерно такого же мнения он придерживался относительно скачек и считал, что дерби являются «несовершенными, если кто-нибудь не убивает себя но время этих состязаний».

Все же в душе лорд Мельбурн был «добрым человеком», придерживался высоких моральных принципов и решительно выступал против любых проявлений аморальности и зла. Когда однажды Виктория заметила, что в церкви так мало очень хороших проповедников, он тут же согласился с ней и добавил, что в мире «вообще мало очень хороших людей». Королева подумала тогда, что на самом деле он прав. При этом у нее не было никаких сомнений в том, что ее премьер-министр принадлежит именно к категории «очень хороших» людей.

Имея столь высокое мнение о талантах и достоинствах лорда Мельбурна, королева Виктория тем не менее с удовольствием выслушивала его неприкрытую лесть. Ее скромность и стеснительность, убеждал он, являются результатом ее необыкновенной чувствительности и глубокого темперамента, что само по себе уже не может не восхищать окружающих. ее маленький рост, который не давал ей покоя и вызывал неприятные ощущения, на самом деле является большим преимуществом, поскольку она королева, а не простая женщина. И ее неопытность в делах государственного управления, по его мнению, является скорее достоинством, чем недостатком, так как свидетельствует, что она приступила к управлению королевством без предрассудков и с чистой совестью. Однажды Виктория пожаловалась Мельбурну, что не всегда может справиться с темпераментом, часто злится на окружающих и выходит из себя по каждому пустяковому поводу, после чего долго сожалеет о своей несдержанности. Тот выслушал ее, а потом успокоил, что люди с холерическим темпераментом вполне могут контролировать свои эмоции, не подавляя их в себе, а когда они все-таки прорываются наружу, то не стоит отчаиваться и делать из этого трагедию. Правда, при этом он убеждал ее в том, что следует всячески обуздывать вспышки злости и нетерпимости и отказываться от привычки всегда говорить откровенно, что иногда граничит с бестактностью. Однако всё эти не вполне лестные для нее советы были сделаны в таком «добром и отеческом» тоне, что Виктории ничего не оставалось, как только прислушаться к ним. Она не обиделась на него даже тогда, когда он бесцеремонно предупредил, что у нее имеется склонность стать со временем «очень толстой», поскольку она получила от родителей ганноверскую наследственность.

Королева была прекрасно осведомлена о прежних амурных похождениях лорда Мельбурна и обо всех разводах, участником которых он являлся. Знала она и о его покойной жене леди Кэролайн Понсонби, обладавшей неуравновешенным характером и сходившей с ума от безответной любви к Байрону, а также о покойном сыне, отличавшемся неуживчивым нравом и инфантильным характером. Все эти семейные неурядицы делали Мельбурна в ее глазах человеком искушенным, многоопытным и, несомненно, заслуживающим не только уважения, но и жалости. Вскоре она пришла к заключению, что «фактически он был человеком добродушным, добросердечным, чувствительным... прямым, откровенным, необыкновенно умным, предельно честным и в высшей степени благородным». Именно поэтому она считала большим везением, что такой человек стал главой ее правительства «человек, которому можно во всем и всегда доверять». «В мире лжи и обмана совсем немного таких людей, как он». В первые три года царствования акварели и карандаши Виктории лежали без употребления, но когда все же у нее дошли до них руки, очень часто объектом для зарисовок стал Мельбурн. Она вновь и вновь рисовала его портреты на листах бумаги или полях неоконченного письма, иногда в алой и голубой виндзорской униформе, иногда играющим с ее собаками.