Кристофер Хибберт - Королева Виктория

...После окончания ужина все дружно выпили за здоровье королевы. Эта вульгарная традиция существовала в течение двух последних правлений и вызывала неприятное чувство.

Разумеется, нет ничего предосудительного в том, чтобы выпить за здоровье королевы в другом месте и при других условиях, но только не за ее столом и не по команде придворного чиновника...

Когда мы встали из-за стола и направились в гостиную, у двери произошло минутное замешательство. Королева подошла к каждому из гостей и удостоила его коротким разговором. Поскольку все слова монархов являются слишком важными для истории, я постараюсь воспроизвести их с наибольшей точностью и аккуратностью.

К. Вы сегодня ездили верхом, мистер Гревилл?

Г. Нет, мадам, не ездил.

К. Сегодня был чудный день.

Г. Да, мадам, прекрасный день.

К. Хотя и довольно прохладный.

Г. Да, мадам, было довольно прохладно.

К. А ваша сестра, леди Френсис Эгертон, если не ошибаюсь, часто ездит верхом, не так ли?

Г. Да, она ездит верхом иногда, мадам.

(Наступили неловкая пауза, я решил взять инициативу в свои руки и продолжить разговор на избранную тему.)

Г. А вы, ваше величество, сегодня катались на лошади?

К. (слегка оживившись). О да, сегодня у меня была довольно продолжительная прогулка.

Г. Полагаю, у вашего величества хорошая лошадь?

К. О да, очень хорошая лошадь.

С этими словами я низко поклонился королеве, а она слегка кивнула, грациозно улыбнулась и вновь обратилась к лорду Грею. После этого я уселся за столик для игры в вист, где составил компанию герцогине Кентской, а остальные гости собрались вокруг большого стола, за которым сидела королева, где и провели оставшиеся полтора часа в светских разговорах, лишь изредка прерываемых пением Оссалстона. Во время ужина и после него вообще было довольно много инструментальной музыки.

Конечно, никто не вправе ожидать от королевы каких-то умных, веселых или просто-напросто интересных разговоров, тем более если это человек посторонний. Она вела себя с гостями чрезвычайно деликатно и обходительно, но в ее манерах было гораздо больше естественности, сердечности и веселья, чем достоинства. Она выглядит веселой, говорит приятным голосом, но во всех этих разговорах практически некого и нечего критиковать, нечем восхищаться и нечего порицать. Весь этот вечер показался мне настолько скучным и до такой крайности тоскливым, что я просто диву давался, как эта жизнь может кому-то правиться. Гостей было много, что делало этот вечер еще более тоскливым и формальным, но нет никаких сомнений, что все вечера проходят здесь примерно одинаково. Я очень сожалел, что на вечеринке не было лорда Мельбурна. Очень любопытно было бы увидеть ее величество в присутствии своего премьер-министра».

Если бы Мельбурн присутствовал на этом ужине, то Гревилл непременно увидел бы королеву более живой и непосредственной.

Отношения, сложившиеся к тому времени между юной королевой и Мельбурном, можно с полным основанием назвать близкими и в высшей степени доверительными. Когда она взошла на престол, ему исполнилось пятьдесят восемь лет. Он был довольно привлекательным, хотя и заметно располневшим к тому времени мужчиной, умным и чрезвычайно вежливым. Виктория с удовольствием беседовала с ним, обожала его превосходные эпиграммы, восхищалась яркими афоризмами, любила слушать воспоминания и анекдоты, в которых всегда было много неожиданных парадоксов и восхитительных оборотов речи. Все его разговоры были крайне интересными и насыщенными самой разнообразной информацией, которую она стремилась использоваться для собственного образования. Именно с этой целью Виктория постоянно собирала его «высказывания» и отрабатывала в своей речи. «Он обладает таким кладезем знаний, — писала она в дневнике, - такой замечательной памятью... Он знает практически всё обо всех до мельчайших деталей и всегда имеет свою точку зрения по поводу» самых невероятных событий. Он помнит события «столетней давности» и даже его дни в Итоне в подробностях»,

Она с восторгом слушала его многочисленные рассказы Наполеоне и Байроне, Пите и Чарльзе Джеймсе Фоксе, о его злонамеренных дядюшках и очень радовалась, что он никогда не включал в их число ее отца.

«Из всего, что я услышала, — писала она позже, — я поняла: мой отец был самым лучшим из них».

Его рассказы были не только безумно интересными, но и весьма забавными. Без труда ему удавалось рассмешить совершенно неожиданным поворотом сюжета. Он мог сказать, например, что редко ходит в церковь из-за опасения, что услышит там что-либо экстраординарное. Кроме того, его отец и мать никогда туда не ходили; прежде народ не имел привычки так много ходить, это было не модно. Или мог совершенно откровенно выразить протест по поводу того, что не которым женщинам идет на пользу, когда их избивают мужья. При этом он всегда добавлял, что они вызывают у него щемящее чувство жалости. По давним обычаям вигов мужчины практически никогда не меняли жизнь после того, как сочетались законным браком. «Они обожали своих жен, — говорил он, — но при этом мало заботились о них и часто оставляли на произвол судьбы». Другими словами, женщины в вигской семье всегда оказывались виноватыми и не могли рассчитывать на снисхождение со стороны мужей.