Королева Виктория всегда имела какое-то странное пристрастие к различного рода траурным церемониям, причем в большей степени, чем это было принято в качестве нормального в те времена. Когда русский царь, ее дальний родственник, умер во время Крымской войны, королева распорядилась «немедленно навести справки относительно возможных наследников царского трона», а администрации своего двора дала указание выяснить, могут ли они провести соответствующие траурные мероприятия по отношению к стране, с которой Великобритания находится в состоянии войны. А когда умер ее полукровный брат принц Карл Лейнингенский, королева «незамедлительно надела траурное платье», — записала в своем дневнике одна из ее придворных дам (Eleanor Stanley, «Twenty Years at Court», London, 1916, 320). Даже младшая дочь королевы принцесса Беатриса, которой было не больше трех лет, была выряжена во время траурной церемонии в черное траурное платье (Roger Fulford, ed., «Dearest Child», 249).
То серьезное отношение, которое королева Виктория уделяла всем траурным церемониям и почитанию умерших, нашло своеобразное отражение в весьма трогательной ноте, которую она направила своему личному секретарю в 1892 г.: «Считает ли сэр Генри уместным для королевы посмотреть в частном порядке «Венецию»? (чрезвычайно популярное произведение, выставленное в «Олимпии»). Ходят слухи, что это действительно замечательное произведение, сделанное руками настоящего мастера. Принцесса Беатриса просто в восторге от него, а оно само имело огромный успех. Разумеется, это не спектакль и не театр, и время для этого не совсем подходящее, поскольку со дня смерти любимого внука принца Альберта Виктора прошло не более 5 месяцев, а после кончины дорогого герцога Гессенского и того меньше — три с половиной месяца. И тем не менее очень хочется посмотреть это произведение» (Arthur Ponsonby, «Henry Ponsonby», 83).
Бронзовый бюст в Холборн-Сиркесе был открыт принцем Уэльским в январе 1874 г. Каменная статуя принца Альберта работы Томаса Эрла тоже была установлена при помощи принца Уэльского. В 1958 г. она была перенесена из района Оулд-Кент-Роуд в Денхам-Гарден-Виллидж. К глубокому удовлетворению королевы, памятники и бюсты покойному принцу-консорту были установлены в Эдинбурге, Глазго и других провинциальных городах страны.
Незадолго до этого весьма эксцентричный банкир Джон Кэмден Нилд, проживавший в районе Челси, оставил королеве примерно 250 тысяч фунтов. При этом он даже не потрудился объяснить причину столь щедрого подарка, но королева приняла его с благодарностью, так как была уверена, что потратит эти деньги на увековечение памяти супруга и на благотворительные цели.
Примерно два года спустя после смерти принца Альберта королева все еще изливала свою душу Элфинстону: «Прошло немало времени, и многие люди стали забывать о случившемся, а глубокая меланхолия, постоянно растущая беспомощность и гнетущее чувство одиночества еще больнее терзали мою душу. Борьба с каждым днем становилась все более жестокой, а потребность в нем — все более ощутимой» (Mary Howard McClintock, «The Queen Thanks Sir Howard», 51).
Когда-то королева задала подобный вопрос относительно навязчивой деятельности миссионеров, чем шокировала леди Литтон. Она сказала, что не понимает, почему бы этим миссионерам не оставить в покое сторонников Мухаммеда (Mary Lutyens, ed., «Lady Lytton's Court Diary»).
Диссентеры (англ. dissenters — не соглашаюсь), одно из распространенных в Англии в XVI—XVII вв. названий лиц, отступающих от официального вероисповедания. — Примеч. ред.
Браки женщин старше среднего возраста всегда вызывали со стороны королевы самое суровое осуждение. Когда известная своей филантропической деятельностью Анджела Бердетт-Куттс, с которой королева с давних пор поддерживала весьма дружеские отношения, вышла замуж за молодого американца Уильяма Эшмида Бартлетта, который был на сорок лет моложе своей жены, королева пришла в состояние благородного негодования. «Эта глупая старая женщина, — сердито ворчала она, — годится ему в бабушки. Обвешалась бриллиантами и думает, что этого достаточно» (RA, Queen Victoria's Journal, 3 May 1881). В своей отчаянной попытке предотвратить этот, по ее словам, «безумный брак» она написала кузену невесты лорду Харроуби, что «леди Бердетт-Куттс отдает себе отчет в своих действиях и понимает возможные последствия этого поступка... Будет очень грустно, если леди Бердетт-Куттс пожертвует своей доброй репутацией и своим положением ради этого безумного брака» (RA, A 15/544, 18 July 1880).
Читать дальше