Кристофер Хибберт - Королева Виктория

Когда в 1894 г. Фредерик Понсонби прибыл в Осборн в возрасте двадцати семи лет, он с удивлением обнаружил, что все старшие придворные джентльмены совсем состарились на королевской службе. Двум из них было по восемьдесят лет, а остальные были не намного моложе. Получив должность младшего конюшего, Понсонби просто не знал, чем занять себя. После завтрака он обычно направлялся в комнату конюших, где читал свежие газеты и писал частные письма. В полдень королева в сопровождении фрейлины или одной из своих дочерей отправлялась на прогулку, причем вне зависимости от погоды. Поэтому нет ничего удивительного в том, что принцесса Беатриса страдала от ревматизма в ранние годы. Как только королева покидала свой дворец, все придворные тоже старались как можно быстрее выйти на свежий воздух. «Но всё это было похоже на сумасшедший дом, — вспоминал Понсонби, — так как все шли по одному и в совершенно разных направлениях».

Обед для джентльменов подавали ровно в два часа дня. Управляющий двором садился по одну сторону стола, а младшие придворные — по другую. «Эти обеды, — вспоминал Фредерик Понсонби, — почти всегда представляли собой забавное зрелище, так как старшие по чину придворные отличались острым умом и могли вести себя спокойно в отсутствие королевы».

В три часа королева снова отправлялась на прогулку, но теперь уже в королевской карете и в сопровождении пары нарядных конюших, которые ехали по обе стороны от кареты. Если королева собиралась принять участие в каком-нибудь важном мероприятии, то число конюших увеличивалось. А оставшиеся без дела придворные получали еще одну возможность хоть на какое-то время покинуть дворец, причем они могли ехать только в своих каретах, которые были разделены на пять категорий. К тому же их маршрут ни в коем случае не должен был пересекаться с тем, по которому следовала карета королевы, поскольку, как отмечал Понсонби, «было страшным преступлением встретить королеву вне пределов дворца... и нам приходилось держать ухо востро, чтобы этого никогда не случилось. А если мы, не дай Бог, все же «сталкивались» с каретой королевы, то прятались в кустах, ожидая, пока она проедет мимо. Сэр Уильям Харкорт (министр финансов) однажды прогуливался с моим отцом и вдруг увидел идущую навстречу королеву. Поблизости рос только небольшой куст, спрятаться за которым человеку высокого роста было практически невозможно. Харкорт спросил у отца, стоит ли ему прятаться от королевы за этим кустиком. Тот немного подумал и сказал, что это «бессмысленно и лучше ему просто повернуться и пойти назад».

Кстати сказать, встречаться с королевой не имели права не только министры и высшие аристократы, но и все остальные придворные, а молодым слугам даже не разрешалось смотреть ей прямо в глаза. Когда они получали тот или иной приказ королевы, то должны были низко опускать голову и глядеть на мыски туфель. А когда они сталкивались с ней в коридоре, королева, как правило, смотрела куда-то вдаль и делала вид, что вообще не замечает прислугу.

Королева имела стойкую привычку протестовать против каких бы то ни было социальных предрассудков высших классов. «Разделение общества на классы, — записала она однажды в дневнике, — представляет наибольшую опасность для нашего общества, так как противоречит законам природы. Именно поэтому королева всегда должна меняться, чтобы соответствовать духу всех слоев общества». И при своем дворе она установила довольно свободную иерархию и не следила за ее формальным сохранением. Так, например, придворные могли пересекать установленные традицией барьеры, как это делал, например, Джон Браун, но при этом барьеры ни в коем случае не должны были понижаться.

Благополучно избежав нежелательной встречи с королевой, придворные возвращались во дворец практически вместе с ней. Джентльменам подавали вечерний чай в их комнаты, а леди пили чай вместе в одной большой комнате. Затем, по словам Понсонби, все были предоставлены самим себе вплоть до ужина.

Однако уже в следующем году Фредерик Понсонби был назначен помощником личного секретаря королевы, и работы у него стало хоть отбавляй. Он зашифровывал и расшифровывал срочные депеши, разбирал огромное количество корреспонденции, оставленной ему Артуром Биггом, делал выписки из тех газет, которые могли заинтересовать королеву или каким-то образом затрагивали интересы монархии. Он снимал копии с важных государственных документов, которые королева хотела оставить в своем архиве, постигал премудрости стенографии, занимался немецким языком и самым тщательным образом штудировал «Готский альманах», чтобы как можно лучше ознакомиться с запутанной родословной королевской семьи.