Кристофер Хибберт - Королева Виктория

Личный секретарь королевы Генри Понсонби, который вошел в штат придворных в качестве конюшего принца Альберта в 1856 г., как и лорд Рибблздейл, считал все эти шотландские егерские балы-маскарады слишком утомительными и изнуряющими. По мере возможности предпочитал не принимать в них участия, а когда все же вынужден был войти в круг, ограничивался лишь самыми простыми движениями. Что же до охоты на оленей, то он находил этот спорт слишком скучным и часто брал с собой кипу газет и журналов, чтобы убить время, пока королева находится на охоте. А поздно вечером охотники часто устраивали танцы с зажженными факелами вокруг туши убитого на охоте животного, а в остальное время они накачивались виски и пели старинные песни. Еще большее количество виски они выпивали вокруг огромного гранитного памятника принцу Альберту, на котором до сих пор красуется соответствующая духу того времени надпись: «Великому и доброму Альберту от его безутешной вдовы».

Также много виски выпивали слуги и придворные на егерских балах-маскарадах, от которых Понсонби пытался уклониться под любым благовидным предлогом. Чаще всего он ссылался на большое количество срочной работы, однако его отсутствие быстро замечали и комментировали с «некоторым раздражением». Иногда личного секретаря королевы заставляли вернуться на бал, и тогда ему приходилось в качестве наказания танцевать самый трудный танец, а наблюдать за этим было любимым развлечением Джона Брауна.

Королева регулярно посещала эти сумасшедшие балы и получала от них огромное удовольствие. Причем они проводились даже в дни тяжелого траура по принцу Альберту, когда весь королевский двор был лишен привычных радостей жизни. Лишь после смерти великого герцога Гессенского королева приказала отложить бал на несколько дней, сославшись на то, что она не считает этот бал «весельем или развлечением».

Как бы ни были разочарованы или даже возмущены поведением мистера Брауна придворные, тем не менее они не могли не признать, что у него имелись неоспоримые достоинства. «Я всегда считал его вполне честным человеком, — писал Генри Понсонби вскоре после смерти Брауна. — И при всей необразованности, грубости, невоспитанности и многих других недостатках он, несомненно, был прекрасным слугой королевы... Ему удалось стать единственным человеком, который мог заставить королеву делать то, чего она делать не хотела». Он постоянно напоминал ей о «счастливых прошлых днях» и знал, как можно утешить ее в трудную минуту, демонстрируя при этом грубоватые, но вполне нежные и добродушные чувства. Для нее эти чувства значили очень многое, поскольку она часто повторяла, что после смерти мужа он стал для нее «единственным преданным и верным другом», который не имел других забот, кроме как безопасность и спокойствие своей госпожи. Он понимал «все ее трудности, помогал справиться с горем и всегда давал ценные советы, облегчая душевные страдания».

Насколько легко и свободно чувствовал он себя в присутствии королевы, настолько и полностью свободной и раскованной в общении с ним ощущала себя она. Во всяком случае, королева не испытывала того жуткого стеснения и неловкости, которые обычно преследовали ее в общении с другими людьми. А самое главное — она чувствовала себя абсолютно защищенной и в полной безопасности» чего не мог обеспечить ей никто другой. Когда королева работала в своем саду в Балморале, он расхаживал поблизости и зорко следил, чтобы никто не мешал ей в этот момент. А когда он вез ее в карете, то старался прогнать всех, кто смел приблизиться к ней. «Я хочу до конца жизни заботиться о своей дорогой и доброй хозяйке, ~ сказал он ей однажды. — У вас никогда больше не будет такого верного и преданного слуги». После этих слов королева взяла его за руку, крепко пожала ее и сказала, что очень надеется на то, что он будет служить ей верой и правдой как можно дольше.

Обеспокоенная тем, что уже привыкла и не может обходиться без утешения Джона Брауна, который так помогает ей преодолеть неизбывное горе утраты, королева обратилась за советом к «добросердечному» Джералду Уэллзли. Тот немного подумал и сказал, что Господь Бог часто помогает людям забыть свое горе и посылает им приятных и надежных друзей. И ничего плохого в этом нет, заверил ее священник. Несчастные люди часто обращаются за утешением к тем, кто способен сделать это богоугодное дело.

Несмотря на очевидную нелепость, слухи о любовной связи королевы со слугой быстро распространялись по всей стране, а она, со своей стороны, не предпринимала никаких усилий, чтобы опровергнуть их или вообще прекратить. Королева по-прежнему отсылала ему поздравительные открытки на Рождество или другие праздники и всегда подписывала их словами: «Моему лучшему другу Д.Б. от лучшего друга К.В.» или «Моему доброму другу от его верной и преданной подруги». И по крайней мере одно письмо Джону Брауну было подписано словом «дорогой».