Кристофер Хибберт - Королева Виктория

Следуя мудрому совету дядюшки не допустить того, чтобы наследник престола и его жена затмили саму королеву, она с удовлетворением отмечала, что люди останавливались на улице, чтобы посмотреть на проезжающую мимо них королеву и поприветствовать ее взмахами рук. При этом многие молодые люди бежали за ее открытой каретой, чего никогда не делали, завидев на улице принца Уэльского и его жену.

Однако когда речь зашла об открытии парламента, королева даже и слушать о том не захотела. На предложение открыть работу парламента в 1864 г. она откровенно заявила премьер-министру, что «об этом не может быть и речи». Она неохотно соглашалась выполнять эту функцию даже тогда, когда рядом был ее «любимый и дорогой муж» — постоянная опора и поддержка в подобных делах. Но даже тогда королева заметно нервничала и беспомощно озиралась по сторонам, а сейчас, когда осталась одна, она просто не выдержит такой нагрузки. Открытие работы очередного состава парламента всегда было для нее тяжким испытанием. Она «ужасно боялась депутатов, страшно переживала перед выступлением и испытывала невыносимую головную боль, причем не только перед Выступлением в парламенте, но и после окончания этой церемонии».

И это была истинная правда. Однажды королева сказала принцу Альберту, что во время публичных выступлений так сильно волнуется и нервничает, словно делает это первый раз в жизни. И леди Литтлтон не раз замечала, что на церемонии открытия работы парламента королева так волнуется, что не может скрыть дрожь. Поэтому сейчас, когда ее дорогого мужа уже нет в живых, ни один ребенок не волнуется так сильно, как королева, появившаяся на публике.

В последнее время королева очень редко бывала на людях, делая все возможное, чтобы избегать подобных ситуаций. Единственным исключением стало ее появление в колледже имени Веллингтона — частном учебном заведении, созданном в память знаменитого герцога Веллингтона. С этим колледжем была тесно связана деятельность покойного принца-консорта, который часто бывал здесь в качестве председателя совета директоров учебных заведений. Кроме того, в колледж был отправлен один из внуков королевы, что само по себе служило доказательством безупречной репутации этого учебного заведения. В остальное же время королева в 1864 г. практически не покидала пределов своих королевских дворцов — Виндзорского, Букингемского и Осборнского. Такая же ситуация сложилась и в следующем, 1865 г. В начале весны королева жаловалась старшей дочери, что ее жизнь по-прежнему лишена радости и смысла, а сама она уже не надеется на лучшее. В письме вдове президента США Авраама Линкольна, убитого в апреле того года, она поведала, что ее сердце «все еще разбито горем утраты любимого мужа», который был «лучом света в ее жизни».

Однако в следующем году королева стала гораздо чаще бывать на публике. Так, например, она посетила Королевскую академию, музей в Южном Кенсингтоне, где с удовольствием посмотрела выставку работ из фарфора, а также зоологический сад. Кроме того, она инспектировала военный парад в Алдершоте и обошла пешком вокруг работного дома в Старом Виндзоре, где с сочувствием наблюдала безрадостную жизнь старых рабочих людей, живущих в ветхих лачугах. А после этого королева побывала в тюрьме Паркхерст, что на острове Уайт, где долго беседовала с заключенными. Одни из них падали перед ней на колени, моля о «пощаде и прощении», а другие, преимущественно католики и ирландские женщины, были настроены весьма агрессивно и создавали впечатление, что «с ними уже ничего нельзя поделать».

В начале лета королева отправилась в Балморал, где ей предстояло принять участие в собрании жителей Шотландского нагорья, а затем поехала в Абердин, где выступила с речью перед работниками водопроводных сооружений. Еще более приятное событие ожидало королеву в Вулверхэмптоне, где она присутствовала при открытии памятника принцу Альберту. Королева также принимала самое деятельное участие в подготовке свадьбы принцессы Елены и принца Кристиана Шлезвиг-Гольштейн-Зондербург-Аугустенбургского, а также в торжественной церемонии посвящения принца Альфреда, которому исполнился двадцать один год, в высокое звание герцога Эдинбургского.

После всего этого королева поддалась на уговоры премьер-министра и согласилась в 1867 г. выступить перед депутатами парламента с речью по поводу начала его работы. Правда, главным аргументом стала открытая угроза членов палаты общин лишить детей королевы денежного жалованья, если она и впредь будет игнорировать публичные мероприятия. Королева долго сопротивлялась и даже протестовала, доказывая, что ее выставят на посмешище, что депутаты парламента превратят выступление в недостойное шоу и будут потешаться над «убитой горем, несчастной вдовой», а это для нее явится «самым настоящим наказанием, сравнимым разве что с публичной казнью». Однако все ее доводы действия не возымели, и ей пришлось отправиться в палату общин, правда, не в государственной карете, а в своей собственной.