Кристофер Хибберт - Королева Виктория

Чарльз Грей делал все возможное, чтобы уговорить королеву отказаться от затворнической жизни и вернуться к прежним привычкам. Вторая дочь королевы, принцесса Алиса, неоднократно напоминала ему, что на самом деле здоровье королевы не такое уж и слабое, как та пытается представить. Да он и сам это прекрасно понимал, так как неоднократно видел ее во время традиционных балов в летней резиденции Балморал. «Принцесса Алиса часто говорит, что королева чувствует себя превосходно и даже ощущает некоторую неловкость, как будто в этом есть что-то постыдное. Она так нежна и трогательна в своих манерах, что просто невозможно убедить ее сделать нечто такое, что бы ей не понравилось. Однако после следующей годовщины со дня смерти принца мы все должны очень осторожно заставить ее вернуться к старым привычкам».

Чарльз Грей не хотел оказывать на королеву слишком большое давление, так как знал, что ничего хорошего из этого не получится. Она просто еще больше замкнется в себе и вообще перестанет реагировать на внешний мир. А если при этом апеллировать к ее общественному долгу и государственным обязанностям, то она непременно обратится к своим врачам и найдет благовидный предлог для отказа. Уильяма Дженнера, личного врача королевы, которого она произвела в 1868 г. в рыцарское звание, много критиковали за то, что он не предоставляет кабинету министров более точного и ясного отчета о состоянии здоровья своей пациентки. А когда лорд Галифакс, исполнявший обязанности лорда — хранителя печати, стал напирать на него по этому поводу, Дженнер без колебаний выразил свой протест. «Как я могу так поступить? — говорил он. — Неужели вы не понимаете, что лучше сослаться на ее нездоровье и сказать, что королева не может выполнить какие-то обязанности, тем более что отчасти это правда, чем сказать, что она вообще не хочет этого делать?» Разумеется, для всех было бы намного лучше согласиться с ее собственным диагнозом, чем настаивать на своем и еще больше огорчать ее.

Лорд Галифакс, комментируя упрямство и нервозность королевы, стал поговаривать о каких-то «признаках невменяемости», однако ни у кого не было никаких серьезных оснований для беспокойства, поскольку при сходных обстоятельствах в прошлом королева всегда вела себя подобным образом. Поэтому не было нужды опасаться за ее психическое здоровье. И тем не менее королева строго приказала Дженнеру сообщить лорду Дерби, что «любое вмешательство в личные дела и попытки оторвать ее от привычного образа жизни неизбежно скажутся на душевном состоянии и могут привести к сумасшествию».

Уильям Дженнер согласился, что нервная система королевы представляет собой «некоторое помешательство», с которым практически невозможно справиться. Он понимал, что ее склонность к уединенному образу жизни и фактическому затворничеству является результатом чрезмерного «нервного напряжения». Дженнер неоднократно указывал, что она слишком много работает с государственными документами и постоянно следит за почтой, причем не только в королевском дворце, но и в своей летней резиденции в Балморале, где должна больше отдыхать и развлекаться, а не работать. Даже сама королева признавала, что должна «выезжать на свежий воздух по меньшей мере два раза в год». Сэр Теодор Мартин, шотландский писатель и биограф, неоднократно подтверждал, что королева слишком много времени уделяет своим бумагам. Однажды он растянул ногу, когда катался на коньках по льду острова Уайт, и королева сидела с ним долгими зимними вечерами и читала ему книги, «как будто была его заботливой матерью». Кроме того, Мартин находился при королеве в Осборне и видел, как много она занимается государственными бумагами, которые «доставлялись из Лондона два раза в день в двух огромных картонных коробках».

«С половины восьмого утра, — рассказывал он А. Дж. Манби, — и до начала первого ночи она постоянно находится в своей комнате и работает с документами. Небольшие перерывы она делает только для приема пищи, да еще полчаса отдыхает после ужина, когда кто-то читает ей любимые книги». Дженнер прекрасно понимал, что королева склонна переоценивать свою занятость и поэтому использует государственные дела в качестве предлога, чтобы уклониться от публичной деятельности. Так, например, королева жаловалась старшей дочери, что «слишком перегружена государственными делами» и не выносит «шума и волнения», которые являются неизбежными спутниками любой публичной активности.