Макс Галло - Тит. Божественный тиран

Я сказал ей, что больше не верю в богов Рима, а бог евреев так похож на бога последователей Христа, что я путаю их. Иосиф Флавий, мой друг, который был одним из священников в Храме, казалось, разделял это убеждение. Агриппа и Береника, такие же евреи, как и он, отмечавшие здесь в Риме свои еврейские праздники, уважали христиан. Павел, римский гражданин, казненный во время правления Нерона, разве он не был евреем, последователем Христа, тоже же еврея и тоже казненного?

Я хотел убедить ее в том, что мы близки. Разве я сам не был вольноотпущенником? Я вспомнил своего учителя Сенеку. Дом, где мы жили, раньше принадлежал ему. Я показал Леде сад, кипарисы, возле которых Сенека часто говорил со мной о бессмертии души. Это была моя вера. Она должна стать верой Леды. Мы оба видели, как жестокость и смерть сгубили стольких невинных. Улицы и овраги Иерусалима, земля Галилеи и Иудеи захлебнулись в крови. Некоторые верили в бессмертие души и воскресение, верили, что люди не хуже гиен, и не обречены вечно распинать друг друга, страдать на кресте или пожирать своих детей.

Но мои слова разбивались о безмолвие Леды. А мой голос, прежде дрожавший от избытка чувств, дрожал от гнева. Я хотел, чтобы Леда ответила мне. Я толкнул ее, и она упала. Я сжал ее горло рукой, надеясь, что, задохнувшись, она откроет рот, закричит, станет молить меня о пощаде и я, по крайней мере, услышу ее голос. Но я знал, что мне этого не добиться.

Тогда я снова стал обращаться с ней как с рабыней, как с пленницей. Я терзал ее безвольное тело, не щадил, желая разбить ее молчание, но тщетно. Тогда я купил раба Телоса, чтобы он прислуживал Леде и сторожил ее. Он отвечал за нее жизнью.

Я снова стал римским всадником. Покинул дом, в котором рядом с Сенекой прожил дни, полные дружбы и сладостной мудрости. Вернулся в Рим, к римлянам.

Я встретил Иосифа Флавия, которого честолюбие полностью изменило. Он каждый день приходил на Палатин и расхваливал достоинства Веспасиана. В честь прекращения гражданских войн император решил возвести роскошный храм богине Мира. Строили его тысячи рабов, большинство из которых были евреями.

— Этот храм станет самым прекрасным памятником, который когда-либо построил человеком, — сказал Иосиф.

Император хотел собрать в нем множество прекраснейших произведений искусства, чтобы людям, желавшим увидеть их, не нужно было разъезжать по провинциям империи, Греции, Азии и Египта. Тут будут храниться лучшие творения рук человеческих. В нем расставят и золотые сосуды из Иерусалимского Храма.

Я слушал и наблюдал за Иосифом Флавием. Куда девался человек, который, цитируя своих пророков, убеждал меня, что однажды еврейский народ заново отстроит Храм? Казалось, Иосиф забыл о своей земле. Он был счастлив тем, что Веспасиан решил разместить в храме богини Мира пурпурную завесу и свитки Торы из разрушенного Храма.

— Здесь находится сердце рода человеческого, — повторял он. — Бог хотел этого, Бог так решил.

Я проводил Иосифа до дворца, где жила царица Береника.

Там она принимала своего брата царя Агриппу, которого Веспасиан сделал первосвященником. Тиберий Александр появлялся там тоже довольно часто. Веспасиан назначил его трибуном и велел установить на Форуме статую бывшего префекта Египта. Этих евреев каждый день приглашали к Веспасиану и Титу.

Я думал о своей пленнице Леде бен-Закай, об обезглавленном Симоне Бар-Гиоре. Я с ужасом слушал рассказы о сражениях, которые легионы легата Луцилия Баса продолжали вести в Иудее против зелотов и сикариев в Хевроне, Геродионе, Махероне.

Я не мог отвести глаз от Береники, настолько прекрасна она была. Она играла многочисленными перстнями, украшавшими ее пальцы. Ее обнаженные руки с множеством браслетов внезапно выплывали из-под голубой ткани как две тонкие змеи, в их медленных движениях выражалась вся ее чувственность.

Гонцу, который прибывал из Иудеи, с сообщением о падении Геродиона, а затем и Махерона, она дарила одно из своих украшений или покрывало, и солдат, еще покрытый дорожной пылью, прискакавший из Остии или Путеолы, склонялся перед еврейской царицей, будто был ее рабом.

Было известно, что Береникой в Риме восхищались, жены сенаторов подражали ее манере одеваться и походке, ссорились из-за ее украшений или туники. Ей льстили, в надежде получить приглашение во дворец. Говорили, что Тит, наследник императора, так влюблен в нее, что велел убить генерала Цецину, которого подозревали в том, что он добился расположения Береники.