Томас Костейн - Черная роза

Ниниан никак не мог прийти в себя от удивления, а потом нахальная и довольная улыбочка расплылась по длинному желтоватому лицу. Было ясно, что он очень доволен.

— Клянусь святым Фрайдесвайдом, это интересные новости. Отец будет мной гордиться. Он часто говорил, что мужчина не является мужчиной, если он не зачал шестерых ублюдков на стороне.

— Нас ждет скандал, ужасный скандал! — запротестовал Хорнпеппер. — У бедняги Томаса Тавенера лицо было белым как мел, когда он говорил мне об этом. Он обожает дочку и не сможет пережить позора, который вы навлекли на нее.

— Позора! — воскликнул Ниниан. — Разве вам не ясно, как ей повезло? В ее ребенке будет течь благородная кровь. Мой отец позаботится о том, чтобы они не бедствовали, когда на свет появится ублюдок.

Уолтер с трудом сдерживался, чтобы не схватить нахала за глотку. Люди произносили слово «ублюдок» так же просто, как пожелания «Доброе утро» или «Бог вам в помощь», но он сам никогда не мог спокойно его слышать. Каждый раз, когда Уолтера обзывали, он вспоминал бледное лицо матери и то сложное положение, в котором она жила в Герни. И приходил в ярость.

Ниниан увидел, что они не одни. За дубовой перегородкой послышался громкий хохот, и голос Хэмфри Армстронга из западного графства сказал:

— Так, наш высокородный Ниниан получил взбучку! Хэмфри подошел к ним. Он носил круглую шляпу, что указывало на то, что он бакалавр гуманитарных наук. Хэмфри широко ухмылялся. Обычно Армстронга называли Ужасно Деспотичный Хэмф, и он был признанным лидером Холла. С ним было несколько студентов — Роб Винтер из Фенса, Людер Фицберг из Ирландии и другие.

Надзиратель страшно расстроился.

— Юные сэры, юные сэры! — восклицал он. — Я не подозревал, что нас слышали посторонние люди! Не следует об этом болтать. Мы должны позаботиться о добром имени Холла.

— Мы не станем болтать, — проворчал Армстронг. Хотя мне кажется, что о нас станут думать лучше, если всем станет об этом известно.

Остальные студенты согласно закивали. Уолтер понял по их взглядам, что у будущего папаши прибавилось авторитета в их глазах.

— Клянусь святым Кристофером! — сказал Ужасно Деспотичный Хэмф, хлопнув Ниниана по спине. — Вот он — ястреб среди желторотых цыплят, и никто из нас об этом не догадывался!

— Если это будет мальчик, ты сможешь его отдать королю, — предложил ирландец, хитро взглянув на Уолтера. — Кажется, так нужно поступать с незаконнорожденными сыновьями, хотя некоторые предпочитают вообще от них отказываться.

Чтобы показать, что их отношение к Ниниану изменилось, они предложили отправиться все вместе и стали разбирать плащи. Туман уже рассеялся, и только под ногами хлюпала грязь.

— Куда пойдем, проказник? — спросил Хэмф, снова хлопая Ниниана по спине. — Сегодня ты имеешь право заказывать музыку и, конечно, платить за нее! Ха-ха-ха!

Ниниан был вне себя от счастья.

— Пойдем к Тимоти Две Мелодии, — громко вскричал он, — Тимоти споет для нас, и мы прикажем, чтобы нам в эль добавили фенхель [2].

Таверна «Тимоти Две Мелодии» была переполнена, когда они туда прибыли. Там собирался обеспеченный народ из университетов. Кроме того, в таверну любили заглядывать клирики из Пеквотер-Инн, Сент-Мэрис Энтри, Лиденпорч-холл и Сарацине-Хед. Сначала Уолтер решил, что все изучали тривиум [3], состоящий из грамматики, риторики, логики и латыни, но потом увидел одного легиста-правоведа, который не переставая болтал о налогах и других тоскливых вещах, которые могут ему пригодиться, когда он станет настоящим законником. У очага сидел священник. Полы его сутаны были поддернуты на коленях. С первого взгляда его можно было принять за священника из часовни — он был толстым и не обращал внимания на собственную внешность. Подобные священники должны были только молиться в часовне за упокой души умерших людей, оставивших им для этого деньги.

— Этот отбиватель поклонов Небесам забирает у нас все тепло, — проворчал Хэмф.

В то время в Оксфорде было модным выражать непочтительность к духовным лицам.

— Просто неприлично иметь такую жирную спину, как у него. Вы только представьте себе, сколько он проглотил хорошей баранины и вылакал эля, чтобы отъесть подобную! Почему он не находится там, где больше всего нужен, и не читает молитвы за бедную душу, чтобы помочь ей поменьше жариться в аду?!

Ниниан обратился к Тимоти:

— Хозяин, подай нам эль на семерых и не забудь в каждую кружку бросить фенхель!