Мария Фагиаш - Танец убийц

Он завтракал с Милошем Ненадовичем, когда к их столу подошел репортер, от которого никак не удавалось избавиться. Тот непременно хотел знать, кто за столиком с Милошем.

— Капитан Михаил Василович, господин Макс Шварц. — Это было все, что сообщил Милош, но репортер продолжал стоять, пристально разглядывая Михаила.

— Вы здесь в отпуске, господин капитан? — спросил он.

— Только проездом, — ответил Милош за своего гостя.

— По пути домой?

Михаил кивнул.

— Вы были в Париже? — не унимался репортер.

— В Женеве, — ответил Михаил и тут же осознал свою ошибку, еще до того, как репортер поблагодарил его с понимающей улыбкой.

— По-видимому, ждать осталось недолго, не так ли?

Михаил растерянно посмотрел на Милоша, но тот сидел, безучастно разглядывая висевший на стене портрет императора Франца-Иосифа.

— Чего осталось недолго ждать, господин Шварц? — спросил Михаил в надежде, что он неправильно понял репортера.

Молодой человек поднял руку к шее и сделал недвусмысленное движение головой.

— Король и королева! — сказал он, многозначительно хихикнув.

— Я не знаю, о чем Вы говорите, — резко ответил Михаил и почувствовал, как его бросило в пот.

Милош делал вид, что все это его не касается. Репортер повел носом, будто почувствовал запах мокрой от пота рубашки Михаила, а затем сказал приглушенным голосом:

— Если Вы были в Женеве, то должны знать, о чем идет речь. Считают, все произойдет уже в Вербное воскресенье.

Все молчали. Когда молодой человек понял, что к столу его так и не пригласят, он сказал с иронической улыбкой:

— Был рад познакомиться с Вами, господин капитан. И поклон их высочествам. — С Милошем он попрощался фамильярным кивком головы. — Надеюсь скоро о Вас услышать. Не забывайте: только тот, кто посеял, может пожинать. Ваш кандидат нуждается в срочной поддержке прессы. — И небрежной походкой направился к стоящему в отдалении столику, за которым сидел известный театральный актер.

— Итак, что-то уже просочилось, — сказал Михаил Ненадовичу.

Тот в ответ пожал плечами:

— Не обращайте внимания. Ему позарез надо было что-нибудь выведать. Типичные репортерские штучки.

— Он что-то знает.

— Абсолютно ничего. Конечно, ходят слухи. Весь мир знает, что сербы по горло сыты Александром и его старой потаскухой. Ничего другого господину Шварцу не известно.

— Вы с ним приятели?

— Боже упаси! Но в этой стране нужно ладить с прессой, иначе можно поплатиться. Газеты стали реальным фактором власти, особенно его листок. И все из-за отмены цензуры. Свобода прессы — что за глупость!

«Довольно странное замечание для человека, вовлеченного в заговор с целью свержения монарха за то, что тот нарушает конституцию», — подумал Михаил про себя, а вслух признался:

— Я не должен был говорить, что приехал из Женевы.

— Вы правы. Только уже ничего не изменить. Он свяжет все вместе и попытается выяснить, кто Вы и чего искали в Швейцарии. Но пока это осуществится… Так что забудьте. Сделанного все равно не поправить, слишком поздно. — Он поискал глазами кельнера. — Нельзя допустить, чтобы Вы опоздали на поезд.

Хладнокровие Милоша Ненадовича успокоило Михаила. Он знал, что, если заговор потерпит неудачу, этот человек будет полностью раздавлен. Еще несколько лет назад он появился в Вене как бедный стареющий эмигрант. И неожиданно во время своих поездок по Балканам получил доступ, казалось, к неограниченным денежным средствам. Его враги утверждали, будто он продался одновременно азиатскому отделу русской разведки и австро-венгерскому министерству иностранных дел. В самом деле, Милош вел образ жизни расточительный настолько, что вряд ли мог быть обеспечен доходами от шпионской деятельности в пользу только одной страны. Информация, которую он дал Михаилу для передачи в Белграде, как будто подтверждала эти слухи. Ни русские, ни Габсбурги — дал он понять Михаилу — официально заговор не одобрят, но обе державы дали обещание не вмешиваться, если переворот действительно произойдет.

— Я много раз встречался с шефом австрийского Бюро безопасности. Только вчера он намекал на то, что министр иностранных дел граф Голуховски завален телеграммами от Александра. По-видимому, постоянное требование королевы быть принятой императором Францем-Иосифом переполнило чашу терпения. Эти старые венские аристократы довольно своеобразные люди. Они готовы закрывать глаза на разврат, коррупцию — любую подлость, но только не на чьи-то попытки прорваться по социальной лестнице вверх.