Мария Фагиаш - Танец убийц

Полковник посмотрел на часы.

— Уже половина третьего, — укоризненно сказал он Лазе, как будто генерал был виноват в задержке. — Ведите нас теперь прямо к спальне. И на этот раз без фокусов.

— Я проведу Вас, — вызвалась Милица.

— Нет, спасибо, — решительно сказал Мишич. — Обойдемся без Вас.

— Полковник на редкость чувствительный человек, Милица. Он не может допустить, чтобы при казни присутствовала дама, — язвительно пошутил Лаза, уходя вместе со всеми.

Полковник Машин направился к посту жандармов на бульваре, он хотел выяснить, чем там закончился бой. Из пятнадцати жандармов шестеро были убиты, остальных солдаты Шестого пехотного палка обезоружили. Оставшиеся в живых жандармы обвиняли в смерти своих товарищей командира батальона. Если бы они знали, что перебегающие в темноте фигуры — это солдаты, а не какие-то подозрительные элементы, они бы не стреляли. Накануне вечером поступил приказ от генерала Петровича стрелять без разговоров по любой подозрительной личности. В последние недели на них сыпалось столько приказов — из министерства внутренних дел, из Конака и от их собственного начальства, — что люди или готовы были стрелять не раздумывая, или становились апатичными, относились ко всему наплевательски. К несчастью, в эту ночь дежурили самые отчаянные, те, кому достаточно было ничтожного повода, чтобы схватить в руки оружие.

Посланный к доктору Гашичу кадет вернулся с упаковкой свечей, которые полковник Машин раздал офицерам. Заговорщики снова кинулись через Сербский зал и прилегающий салон и ворвались в будуар Драги. Витающий в воздухе аромат духов подействовал на них как сильный раздражитель, они перестали себя контролировать и бросились в бой с новыми тенями: разбивали люстры, рубили обои, — две дюжины обезумевших Гамлетов, которым за каждой портьерой чудился Полоний.

Дверь, ведущая из будуара в спальню, оказалась закрытой. Снова кричали, зовя лейтенанта Лазаревича с патронами. Сгорая от нетерпения, они едва дождались, чтобы дым после взрыва хотя бы немного рассеялся, и ринулись все разом через образовавшийся проем в спальню.

При взрыве все свечи, кроме двух, погасли, опять пришлось ориентироваться на ощупь. Когда же свечи зажгли вновь, перед изумленными глазами мятежников предстала огромная, необъятной ширины супружеская кровать, украшенная как экзотическая барка, с шелковым пологом, расшитым миниатюрами. С диким ревом, как гиены на падаль, накинулись они на пустую постель. Подушки и покрывала, матрацы и балдахин были изрублены саблями. Одним ударом было сметено все, что находилось на ночном столике: маленькие, украшенные бриллиантами часы в стиле рококо, кремы, флаконы духов, образы святых и фотографии в рамках, французский роман с закладкой на странице восемьдесят семь.

С тяжелым сердцем смотрел Михаил на эту вакханалию. Слишком хорошо напомнили ему эти злодеи его самого: шесть лет назад он точно так же изрубил кровать Драги. Осознание того, что его ярость проявилась тогда точно в такой же варварской форме, как и у этих офицеров, наполнила его чувством стыда и раскаяния. У него нет никакого права презирать их, потому что он ни на йоту не лучше. В сущности, они все одинаковы — все сыновья неукротимого и бессердечного народа. Куда бы судьба их ни заносила, как бы долго они ни жили в цивилизованном окружении — вся их культура не более чем тонкий слой лака, который при первом прикосновении отлетал, обнажая грубую основу.

Из-за тяжелого от дыма, пота, окиси серы и разлитой парфюмерии воздуха спирало дыхание. Кто-то сорвал портьеры и распахнул окна. Разорванный шелк балдахина развевался на хлынувшем в комнату ветру. От одной небрежно поставленной свечи начала гореть драпировка туалетного столика королевы — драпировку содрали, огонь затоптали.

Свежий воздух и полное изнеможение заставили бунтарей наконец остановиться. С широко раскрытыми глазами они оглядывались кругом, до их сознания стало доходить, что вся их ярость обрушилась всего лишь на пустую кровать.

— Она удрала! Ее вообще здесь нет! — закричал Мишич.

— Далеко уйти она не могла. Постель еще теплая, — установил один лейтенант и повернулся к Лазе: — Они лежали здесь, пока Вы таскали нас по всему Конаку. — Он схватил генерала за ворот. — Где они прячутся?

Генерал Петрович отшвырнул его, как назойливую шавку.

— Откуда мне знать? После ужина я их больше не видел.

Богданович уже довольно долго нес службу в Конаке; у него не было доступа в королевские покои, однако он имел некоторое представление о здании, и поэтому указал на дверь в ванную комнату.