Роуз Тремейн - Реставрация

Мне нравится Бэтхерст. У него превосходное вино, а манеры за столом хуже, чем у меня. Он постоянно несет околесицу, но делает это всегда со страстью, сопровождая слова перденьем и отбиванием дроби по столу. Память покинула его, но дух остался жив. Бэтхерст говорит, что друзья бросили его; он не знает, кто они были и почему вдруг пропали, но ощущает пустоту, свободное место там, где прежде лились разговоры и звучал смех, и потому искренне рад, что я могу заполнить этот пробел. Удивительно, но он всегда помнит мое имя или, скорее, его англизированный вариант: Мерривейл. «Добро пожаловать, Мерривейл!» — громко приветствует он меня, перекрывая рычание и лай собак. «Добро пожаловать, хорошего настроения, и черт бы побрал тех, кто вечно копается и всюду опаздывает!»

Если б, подобно Пирсу, я резко разграничивал благочестие и греховность, то, наверное, испытывал бы неловкость оттого, что, чувствуя расположение к Бэтхерсту я в то же время обманывал его. Пора признаться, что у меня завязалась исключительно приятная affaire de coeur [20] Любовная интрижка (фр.). с его женой, леди Бэтхерст, или Вайолет, — так я ее называю в минуты близости.

Вайолет на тридцать лет моложе мужа, она красива, остроумна и энергична. Вайолет нанесла мне визит вскоре после моего прибытия в Биднолд и уже тогда поведала о плачевном состоянии рассудка мужа, сделав особенный акцент на том, что он не помнит о ее существовании. Это признание и навело меня на мысль, что между нами что-то может быть. Ведь мужчина, забывший, что у него есть жена, вряд ли станет беспокоиться, в чьей постели и с кем она спит. Наш роман не из тех, когда рвут друг друга в клочья, но встречи наши вполне жарки и достаточно часты. Вайолет находится в том возрасте, когда женщина понимает, что красота ее увядает, и старается взять от жизни что еще может — ковать железо, пока горячо, пусть и не так горячо, как в годы юности, когда, по ее словам, она почти не вылезала из постели.

Так вот, именно Вайолет Бэтхерст, лежащей в моих объятиях под серебристо-бирюзовым балдахином на моей кровати, я признался в том, как несчастен из-за неудачи, постигшей меня в занятиях живописью. «Это и еще равнодушие забывшего обо мне короля, — сказал я, — делают меня человеком без цели, и я боюсь, как бы мне не растерять себя в пьянстве и прочих излишествах».

Вайолет внимательно посмотрела на меня. Моя молодая жена вызывала у нее ревность, она даже заставила меня поклясться на томике Фомы Кемпийского, [21] Фома Кемпийский (1380–1471) — религиозный мыслитель; противопоставлял формализованной церковной набожности уединенное самоуглубление. «Томик», о котором идет речь, скорее всего, трактат «О подражании Христу». что у нас с Селией ничего не было. Мысль о том, что я могу погрязнуть в пороках, встревожила ее.

— Тебе не нужно беспокоиться, Меривел, — сказала она, опираясь на белый локоток и лаская нежными пальчиками «мотыльков» на моем животе. — С уроками живописи я помогу. Мне знаком один талантливый молодой человек, который будет счастлив учить тебя: он мечтает познакомиться с местными дворянами. Я заказала ему портрет Бэтхерста, и, если учесть, что тот и секунды не просидит спокойно, результат оказался выше всяких похвал. Его зовут Илайес Финн, из чего можно заключить, что он пуританин, однако он так жаждет успеха, так стремится сделать карьеру, что приспосабливается ко времени. Он страстно мечтает быть представленным ко двору, и, если он окажется хорошим учителем, ты можешь помочь ему в этом.

— Ты забыла, Вайолет, — сказал я несчастным голосом, — что уже три месяца я не получал никаких известий от короля.

— Вот как? Тогда, возможно, тебе следует съездить в Лондон?

— Но теперь у меня нет придворной должности.

— Не сомневаюсь, Его Величеству будет приятно увидеть тебя.

— Не знаю.

— Он всегда целовал тебя, Меривел.

Я рассмеялся.

— Мы оба знаем, Вайолет, — сказал я, — что поцелуи так же недолговечны, как грушевый цвет.

Появление в моей жизни Илайеса Финна — немаловажное событие.

Он называет себя портретистом, но ведет почти нищенскую жизнь, бродит пешком по графствам Англии, заходит то в один, то в другой богатый дом, предлагая нарисовать портреты их обитателей. Он молод, но лицо его костлявое, землистого цвета, запястья тонкие, пальцы как щупальца. Взгляд беспокойный, бегающий. А вот губы красиво очерчены, в них есть нечто женственное, что говорит о его чувствительности. Интонации льстивые, вежливые. Он соткан из противоречий. После нашей первой встречи я не знал, что о нем думать.