Джеймс Купер - Моникины

— Доктринеры? Может быть, вы объясните, что это такое?

— Доктринер, сэр, принадлежит к политической школе, которая твердо держится теорий, созданных для оправдания ряда случайных фактов, примером чему может служить Высокопрыгия, наш великий образец. Мы у себя находимся в особом положении. Здесь факты — я имею в виду общественные и политические события — обычно намного опережают взгляды, по той простой причине, что факты идут своим путем, в то время как взгляды находятся в тисках обычаев и предрассудков. А в Старом Свете, наоборот, взгляды — я имею в виду передовые, лучшие взгляды — намного обгоняют факты, поскольку развитие фактов задерживается обычаями и личными интересами, а взгляды развиваются под влиянием науки и самой необходимости перемен.

— Позвольте мне заметить, бригадир, что ваши учреждения представляют собой весьма разительное следствие подобного положения вещей.

— Но они же более причина, нежели следствие. Взгляды, взятые в целом, всегда движутся вперед. И здесь они — повторяю, взятые в целом — даже дальше ушли вперед, чем где бы то ни было. Образованию нашего общества благоприятствовал случай, и с момента его возникновения события шли столь стремительно, что моникинское сознание не поспевало за ними. Таково поразительное, но вместе с тем несомненное положение вещей у нас. В других моникинских странах вы видите, что взгляды пытаются опрокинуть глубоко укоренившиеся обычаи, освободить факты из тисков наследственных интересов. А здесь вы видите, что факты тащат за собой взгляды, словно хвост, который развевается за воздушным змеем note 19. Что касается наших чисто светских притязаний и сумасбродства, как бы они ни были нелепы, они все же, в силу необходимости, не выходят за пределы небольшого и, в общем, незначительного круга, но вот дух доктринерства — это гораздо серьезнее. Он подрывает взаимное доверие, наводит повсюду свои порядки, зачастую совершенно невежественно и стихийно, и заставляет государственный корабль плестись так, как будто он тащит на буксире драгу.

— Да, действительно странное положение для просвещенной нации моникинов!

— У людей дело, несомненно, обстоит лучше, но обо всем этом вы узнаете гораздо больше в Национальном Собрании. Вам, может быть, покажется странным, что, имея столь могущественного врага, как взгляды, факты нашей действительности все же сохраняют свое неоспоримое превосходство. Но вы должны помнить, что подавляющее большинство наших граждан, хотя бы из-за чисто практического склада ума, возможно, и не всегда идет вполне в ногу с жизнью, но тем не менее, в отличие от доктринеров, почти не отстает от нее. Эти последние более назойливы и увертливы, нежели сильны.

— Но вернемся к мистеру Вьюну. Скажите, ему подобные очень многочисленны?

— Этим господам особенно вольготно в городах. У нас в Низкопрыгии очень не хватает столицы, где сосредоточивались бы наиболее культурные, образованные и благовоспитанные граждане страны, которые, благодаря своим привычкам и вкусам возвышаясь над уровнем побуждений и страстей менее просвещенных граждан, могли бы способствовать созданию более здравого, более независимого и мужественного, более соответствующего нашим нуждам общественного мнения, чем то, которое ныне господствует в стране. А так истинный цвет нашей нации настолько разбросан, что скорее способен поддаваться влиянию общества, чем влиять на него. Как вы сами заметили, наши низкопрыгийские Вьюны эгоистичны, склонны к непомерным претензиям, бесцеремонно преувеличивают достоинства того, что хорошо, по их мнению, и беспощадно поносят тех, кого считают не столь взысканными судьбой, как они сами.

— Боже мой, бригадир! Но это же просто людские нравы!

— Да что вы! Неужели? Ну, во всяком случае мы, моникины, именно таковы. Наши Вьюны стыдятся как раз той части своих сограждан, которой они имеют больше всего причин гордиться, то есть просто народа, и гордятся именно той частью, которой они имеют больше всего причин стыдиться, то есть самими собою. Но у нас еще будет много случаев рассмотреть это подробнее, а пока лучше поспешим в гостиницу.

Поскольку бригадира эта тема, видимо, раздражала, я умолк и, ускорив шаг, пошел за ним, но читатель может не сомневаться, что я во все глаза смотрел по сторонам. Одна особенность этого своеобразного города сразу же привлекла мое внимание: все дома обмазывают какой-то цветной глиной, и после стольких трудов, затраченных на то, чтобы скрыть основной строительный материал, нанимают художника, который обводит каждую отдельную частицу того же материала (а таких частиц миллионы) отдельной белой полоской. Все это придает фасадам жилых домов весьма приятный вид благодаря тщательной отделке деталей, а всей архитектуре в целом — особую величественность, основанную на таблице умножения. Если к этому добавить черноту рогаток, белизну наружных лестниц, а также своего рода стоячий воротничок ослепительно яркого цвета под самым карнизом, общее впечатление будет немногим отличаться от того, какое производит взвод барабанщиков в красных мундирах с позументами, с белыми обшлагами и в коротких белых плащах. Сходство становится еще более разительным вследствие того, что среди этих барабанщиков трудно найти двух одного роста, как это обычно бывает во всяком военном оркестре.