З. Фазин - За великое дело любви

— Нет. Он пока верит нашим подложным письмам и в побег не торопится, но продолжает причинять белавинскому настоятелю массу хлопот.

— Что еще у вас?

Старый сыщик как-то странно поглядел на своего начальника и молча откланялся. Мезенцев только пожал плечами.

В ближайшие месяцы все подтвердилось: Засулич не изловили, от судейства Кони избавились, а в начале августа шеф жандармов Мезенцев был среди бела дня убит ударом кинжала на людной улице столицы. Того, кто убил, не удалось схватить, но скоро стало известно — удар нанес ярый революционер-народник Кравчинский, и он же в листовке «Смерть за смерть» объяснил: его поступок есть ответ на жестокости царской власти и жандармерии.

Не это ли событие предчувствовал старый Кириллов, когда странно посмотрел на своего шефа, тогда еще живого?

На должность шефа жандармов и начальника III отделения вступил генерал-адъютант Дрентельн, закаленный войсковой служака пятидесяти восьми лет. Нам, собственно, не было бы никакого дела до этого нового преследователя свободы в Российской империи, если бы судьба Якова Потапова не оказалась связанной с этим генералом.

В солнечный апрельский день уже наступившего 1879 года у нового шефа жандармов сидел обер-прокурор святейшего Синода — старик, донельзя худощавый, с лисьим личиком и слезящимися глазами. Он принес… Но не обойтись здесь без справки о Синоде. Это было в те времена учреждение особое и весьма влиятельное в делах государства. Все дела церковные и монастырские решались в Синоде, и была при нем своя прокуратура с обер-прокурором во главе. И вот на его имя недавно поступило от Вологодского епископа Феодосия тревожное сообщение о Потапове.

— В Сибирь его, в Сибирь, и подальше, — сказал Дрентельн, прочитав принесенное обер-прокурором письменное сообщение. — Другого выхода нет. В Сибирь, с содержанием в крепости, с работой в рудниках. Сегодня же буду докладывать государю.

— Вполне разделяю ваше мнение, уважаемый Александр Романович, и от лица Синода могу заверить — возражений против Сибири не будет. Случай вопиющий! Сему Потапову не место в святой обители, это видно из всего указанного в бумаге. Случай из ряда вон!

Голос у синодального старца дрожал — до того он негодовал, говоря о дерзостном поведении непокорного Потапова. Тотчас после его ухода Дрентельн вызвал к себе Кириллова.

— Прочтите это, Павел Антонович. Сейчас у меня был обер-прокурор Синода и оставил. Дело действительно из ряда вон.

— Опять Потапов? — усмехнулся Кириллов. — Ну знаете, действительно!

Над Кирилловым, казалось, время не властно: вид у него был по-прежнему цветущий, он заметно пополнел, но причину этого некоторые объясняли тем, что после убийства Мезенцева стал носить под мундиром особый железный панцирь в виде жилета.

Вот что прочел предусмотрительный начальник жандармской канцелярии:

«Ныне, — сообщал в бумаге Вологодский владыка, — строитель [2] Строитель — настоятель монастыря. Белавинской пустыни иеромонах Афанасий рапортом от 14 марта сего года донес мне, что крестьянин Потапов:

1. Из обители почасту делает самовольные отлучки, неизвестно куда и зачем, и на справедливые со стороны строителя замечания отвечает только грубостью и даже не скрывает своего намерения уйти из-под надзора монастырского.

2. Нередко получаются им, Потаповым, неизвестно откуда и от кого письма и посылки деньгами и вещами, и сам он ведет переписку неизвестно с кем.

3. Являясь к строителю часто безвременно, почти насильственно требует того, в чем удовлетворить нет ни малейшей возможности, а получив просимое, он почти всегда остается недоволен и недовольство свое выражает не одними только оскорбительными для строителя словами, но неоднократно высказывал свое намерение, при представившемся удобном случае, нанести ему побои.

4. Главное же, он нарушает спокойствие братии, стараясь между ней посеять раздоры и ссоры. Почему строитель просит моего ходатайства перед святейшим Синодом об удалении его, Потапова, из Белавинской пустыни, так как в обители нет ни удобного помещения для удержания от побегов Потапова, ни лица для надзора за ним, между тем как присмотр за ним, по его буйному характеру, требуется не монастырский, а строгий полицейский».

— Однако! — произнес Кириллов и причмокнул языком, словно бы даже с чувством восхищения. — Смелый забияка, ничего не скажешь!

Кириллов не пользовался у нового начальника таким благоволением, как у прежнего шефа, и долгих бесед у них не бывало. Не присаживаясь, он выслушал приказ нового шефа: