Джилл Шелвис: Все дело в любви

— Маффин не желаете? — спросила Тара, продвигаясь вдоль длинной очереди людей, ожидавших у входа на летний фестиваль в Лаки‑Харбор. — Возьмите с персиком. Это бесплатно.

Большая корзина оказалась тяжелее, чем она предполагала, а послеобеденное июньское солнце накатывало на ее голову, как освежающие волны Тихого океана на берег. Пот выступил каплями на ее коже. А это совсем никуда не годилось. Мало того что это попросту некрасиво, так еще и противоречило ее девизу «Не позволяй им видеть, как ты потеешь».

Убедив себя, что она просто сияет, Тара приклеила на лицо улыбку и пошла дальше. Хорошо еще, что сарафан из легкой ткани элегантно облегал ее формы. Она выбирала его исходя из соображений комфорта и красоты. Ну и чтобы чувствовать себя увереннее.

Непростые требования к платью.

— Маффин не желаете? — спросила она у очередной женщины в очереди.

Миссис Тейлор, владелица местного магазинчика инструментов и хозяйственных товаров, внимательно осмотрела содержимое ее корзины.

— А они низкокалорийные?

Тара большую часть своей жизни провела под Хьюстоном на ранчо своих дедушки и бабушки, где даже разговоры о низкокалорийной пище считались кощунством, так что ее маффины ни в коей мере не были низкокалорийными. Она подумала, не соврать ли, но испугалась, что ее поразят гром и молния, а это, в свою очередь, испортит ей прическу.

— Определенно нет, уж простите.

— А сколько именно калорий?

Тара посмотрела на свои аппетитные маффины, такие нежные, золотистые и нашпигованные калориями.

— Несметное количество в каждом кусочке, — сказала она.

— Я вам удивляюсь, — сказала миссис Тейлор разочарованно. — И чего это вы занялись рекламой холестерина?

Тара где‑то вычитала, что проще быть милой, чем стервозной. Желая не тратить зря свои жизненные силы, она скривила рот в очередной улыбке.

— Все дело в том, что я рекламирую гостиницу, которую мы с сестрой снова открываем через две недели… — Она вынуждена была замолчать, поскольку миссис Тейлор, извиняясь, подняла указательный палец и достала из сумки завибрировавший телефон.

Таре захотелось тоже показать ей палец — правда, совсем другой. Тем не менее она была вежливой девушкой, и потому удержалась от неприличного жеста и пошла дальше, в очередной раз проглотив обиду и засунув подальше свою гордость. Ей по‑прежнему казалось, что жизнь в Лаки‑Харбор доконает ее, но, конечно же, это было преувеличением.

Или нет.

— Маффин не желаете? — спросила Тара следующего в очереди. Затем следующего и так далее, раздавая маффины, если люди проявляли заинтересованность.

Каждый маффин был старательно обернут в целлофан, и к каждому прилагался стикер с рекламой «Лаки‑Харбора‑Бич инн». Это было целью Тары, и цель эта сильно отличалась от прошлогодней. В прошлом году ей хотелось лишь покоя и чтобы маникюра хватало хотя бы на пару недель. В этом году все было куда проще. Ей хотелось сводить концы с концами и к исходу месяца платить по счетам, не залезая в долги, и еще хотелось хотя бы отчасти контролировать свою жизнь.

Вот и все.

Солнце палило немилосердно все время, пока она шла по причалу. Позади тянулись остроконечные скалы. Волны бились о камни, сотрясая деревянный пирс у нее под ногами. Она прошла мимо салона красоты, мимо закусочной, где работала четыре ночи в неделю, потом по пассажу вышла к лавке мороженщика и к чертову колесу высотой с пятиэтажный дом.

Толпа вокруг нее росла, накатывая, словно волны. Казалось, будто весь штат Вашингтон собрался на этот летний фестиваль искусства и музыки, но для Тары это вовсе не было сюрпризом. Больше сплетен жители Лаки‑Харбора любили разве что общественные мероприятия, а в этот день они могли совмещать одно с другим. Теплый вечер, хорошая музыка, танцы, выпивка… рецепт хорошего времяпрепровождения, без сомнения.

— Я определенно хочу твой маффин, — сказала Хлоя, подойдя к Таре.

Двадцатичетырехлетняя сестра Тары была любимицей всей семьи и унаследовала некую легкомысленность — читай дикость — их матери, Фиби Трегер. Хлоя была одета в удобную, несколько неформального вида футболку и солнечно‑желтый вязаный жилет, к которому так и просились солнечные очки. Ее блестящие каштановые волосы были мелированы розовыми прядями, по одной от каждого виска, а сзади ниспадали великолепными беспорядочными волнами, будто она только что встала с постели.