Манфред Бёкль - Нострадамус - Жизнь и пророчества

18. Что ж! Новый король любит кровопролитье,
И умер для Франции век золотой.
Вы третьего сына Нероном Креста назовите,
И он воссоздаст Форнерон дорогой.

19. О славе империи знают фламандцы,
Дофин сделал лилии частью Нанси.
Уйдя с лучших мест, трудно с болью расстаться,
Под гнетом препятствий сам Монморанси.

20. Он ночью идет сквозь леса возле Рейна,
А камень белеет в Волторте-Херне,
Весь в сером монах вызвал бурю в Варенах,
Где вольные люди и храмы в огне.

21. С собора Блуа виден мост чрез Луару,
Король и прелат встретят зло на мосту.
У Лонских болот воевали недаром,
Раз все духовенство отсюда сметут.

22. Придворным здесь надобен вкрадчивый шепот:
Король был в соборе вблизи от дворца,
А Альба с Мантором, ступив на садовые тропы,
Кинжалом и словом пронзают сердца.

23. Недаром обрушилась кровля у дома.
С продавленным черепом сын короля.
Молитва отцу не приходит на помощь,
И праздничный блеск не полюбит земля.

24. Их двое, детей королевского дома.
Карета бежит от дворца над скалой,
Поездку сады монастырские помнят,
Где плод недозрелый качался с листвой.

25. Известье летит из Испании птицей,
Крылом задевая куст роз у моста…
Быстрее, чем мысль, эта весть разлетится:
Безирс для погони еще не устал.

26. Уход его глуп: нет серьезной причины.
Неверно, что папа ему угрожал.
Люблю освежающий ветр в Пиомбино
И стены в Вультрее в зеленых плащах.

27. Достигший высот изменяет дофину.
Мост сломан, и ветер повалит забор.
Но старый Текон в тех делах неповинен
И герцогу стелет в знак дружбы ковер.

28. Встречай Геную и Сицилию пушечным громом!
Летит над Иллирией рой парусов.
Не видишь: с Венеции и Масильона
Противник с венгерцем схватиться готов.

29. Да! Он Сент-Квентин никому не уступит,
И он же с упорством захватит Каллас,
Дома, корабли у Шарье испугаются крови и трупов,
Так новый порядок встречают у нас.

30. Пуолская гавань и Сент-Николас видны с борта,
Корабль норманнов качал фанатичный залив.
«Алла!» — слышен крик с Византийского порта,
Кадиз и испанцы крестов не сдали.

31. Земля на куски раскололась от взрывов,
Полузатоплены развалины островов Сент-Джорджа.
Есть бреши в соборе у края обрыва,
И Пасха идет сквозь жестокость и ложь.

32. Порфирий! Сквозь время плывут манускрипты,
Подобно словесным большим кораблям.
Твой череп истлел, но твои паруса не забыты,
И мысль не догнать даже будущим дням. [141] Порфирий (233–305) — философ неоплатоник, автор работ о Пифагоре и Плотине, возможно, оказавший решающее влияние на творчество Нострадамуса.

33. Он будет сильней европейских монархов,
Его называют французской грозой,
Италия сбита великой нападкой,
И Рим Геркулесовой схвачен рукой.

34. Свершилось — один пятистам его предал.
Нарбонн! И ты, Солк! Чем зажечь фонари?
Ведь явь станет хуже кровавого бреда,
Монархия в зареве штурмов горит. [142] Это — один из самых загадочных и самых поразительных катренов всех «Центурий» Мишеля Нострадамуса. Скептикам трудно поверить, что это не мистификация, а бесспорно оригинальный, напечатанный в XVI веке текст. Граф Нарбонн был военным министром Людовика XVI и не сумел предотвратить революцию. Его современник Солк сыграл предательскую роль в отношении Людовика XVI и королевы. Пятьсот марсельцев помогли свергнуть власть короля.

35. Теперь победителям роз не кидают,
К бесславию шел белокурый отряд,
В полях Македонских успех Фердинанда бросает,
И он с мирмидонцем сцепиться не рад.

36. Юнцы короля оттеснили от трона.
Он гибнет — топор занесен с высоты.
Сигнал светит с мачт: берегись беззаконий,
Три брата друг другу — враги и скоты. [143] Апологеты «Центурий» полагают, что здесь провидчески изображена казнь Людовика XVI. На месте казни, перед тем как ему отрубили голову, Людовик спросил, что слышно нового об экспедиции Лаперуза.

37. «Кругом! Шагом марш!» всем мостам с ветряками,
Теченью реки и дворцам на Тулузском пути
Декабрь дал приказ и взмахнул ветровыми руками.
Бассейн всей Гаронны крутящимся диском летит. [144] В поэтическом отношении это четверостишие, пожалуй, наиболее творчески смелое во всех «Центуриях».