Игорь Срибный - ПУТНИК часть I

Около рынка его остановил казачий патруль. Урядник и два казака на хороших, сытых «дончаках», сами, измотанные в боях, исхудавшие, были и одеты абы как. Это понравилось путнику – сам хоть солому ешь, в исподнем ходи, но коня содержи в справном состоянии…

- Эй, боец, ну-ка, постой! – окликнул его урядник.

Путник остановился, поглаживая шрам на бедре коня.

- Кто такой будешь? Почему не на службе? – грозно топорща усы, спросил урядник.

- Казак я, братцы, - ответил Путник. – В Монголии был с корпусом барона Унгерна. Но из всей нашей сотни я один только и остался… Теперь вот, домой иду. Четырнадцать лет, как один день, в седле да в бою. Уж и не помню, как батька с мамкой выглядят.

- Это что еще за барон такой? – спросил урядник. – Чтой-то я и не слыхивал про него.

- Долго рассказывать… - поморщился Путник.

- Ничё-ничё! – ответил урядник. – Ты нам коротко поведай…

- Осенью 1918 года мы через всю Рассею-матушку прибыли в Даурию, где Туземный конный корпус преобразовывался в Азиатскую конную дивизию под командованием барона фон Унгерна. Барон тогда фактически являлся полновластным властителем Даурии. Мы своею сотней влились в его дивизию. Но Унгерн желал восстановления монархий и борьбы с революциями в Азии, начиная от Маньчжурии, Монголии и Китая и дальше на запад. Для этого он даже вступил в брак с принцессой Цзи Цин.

В августе мы покинули Даурию и ушли в Монголию, занятую красными китайскими войсками.

Подойдя к столице Монголии Урге, наши части штурмовали город, но с ходу взять его не смогли и отошли с потерями.

После поражения войско Унгерна отошло в верховья реки Керулен, выбив оттуда китайцев. Здесь Унгерн получил поддержку всех слоев монгольского населения. Нам тащили мясо, кумыс, шкуры, халаты монгольские дорогие, лишь бы мы били китайцев. Полгода мы простояли под Ургой, и только в феврале этого года смогли разгромить китайцев и взять город. Потом было большое сражение на реке Харухын-гол. Несколько сотен наших казаков встретили несколько тысяч китайских солдат. Китайцы были разбиты, часть сдалась, а часть прорвалась на юг в Китай. И тогда только мы пошли в Ургу.

В Урге барон Унгерн торжественно посадил на трон великого хана Монголии своего ставленника Богдо-хана. За заслуги перед Монголией Унгерн был пожалован титулом, дай Бог памяти, дархан-хошой-чин-вана, что это значит, я вам не могу сказать, позабыл ужо. Ну, а многие подчинённые барона получили титулы монгольских князей. На самом деле Барон Унгерн, а не Богдо-хан стал властителем Монголии.

- И пошто ж ты ушел от ево, коли так все гладко складывалося в Монголии?

- Да в том-то и дело, братцы, что не гладко. Барону стало энтого мало, вишь, и порешил он идти на Россию. Но только ступили мы в земли рассейские, под Новодмитриевкой нас в пух и прах раздолбали красные броневики, и мы опять отошли в Монголию. Унгерн стал снова собирать монголов в поход на Россию. Однако монголы не хотели воевать на чужой земле. Они помогли бежать некоторым офицерам, которые были против похода. Но чтобы выйти совсем из борьбы, командир дивизиона личной охраны барона Сундуй с подчиненными захватили Унгерна, связали его и сдали его красным из отряда бывшего штабс-капитана Щетинкина. Ну вот, а нас разъезды красных и китайцев рассеяли по пустыне и начали выбивать поодиночке…

- Да-а, братец, знатно ты помотался по белу цвету… - урядник рукоятью нагайки сбил папаху на глаза. Некоторое время он молчал, покачиваясь в стременах и что-то обдумывая.

- А конь-то строевой у тебя, хороший конь, - урядник хищно зыркнул на Орлика из-под низко надвинутой папахи. – Зачем тебе дома строевой конь? Давай мы тебе за него двух хороших обозных битюгов дадим. Пахать – то, ты как на ем будешь?

- Конь этот мне жизнь спасал в бою неоднократно. Он мне – родная душа. Ты ж сам казак, зачем такие разговоры ведешь? Ты-то сам отдашь кому свово коня?

- Правильно гутаришь, казак, молодец! – урядник широко улыбнулся. – А документики свои все ж покажь. Посмотрим, кто ты есть такой, казак удалой.

Путник ранее всем показывал справку, подписанную бароном Унгерном, в которую писарь вписал его казаком, зная, что в России бьют офицеров и дворян. Но сейчас, чтоб не возник более разговор об обмене коня, выудил из потайного кармана офицерское удостоверение. И этим совершил ошибку, едва не стоившую ему жизни…

- Э-э, господин хорунжий, Георгиевский кавалер, я, конечно, звиняюся, но придется вам пройтить с нами в штаб, - пряча удостоверение в свой нагрудный карман, совсем другим голосом пропел урядник.