Исай Калашников - Гонители

Тайчу-Кури наставительно поднял палец, сказал в спину Каймиш:

— Так все можно пустить по ветру. Добро беречь надо.

— О небо! Добра-то у нас…

— Что уж есть, — пробормотал он и умолк.

Разговор становился опасным. Сейчас будет вспомянут Судуй, и в юрту надолго вселится уныние. А унывай не унывай — мертвые не возвращаются.

Живым — жить надо. Внучку и внука вырастить надо. Станет внук мужчиной, можно и умирать. Простые люди сами на себя надеяться должны. Они как трава. Ее и копытами топчут, и огнем жгут, а она живет и дает жизнь всему живому.

— Поточи скребок, — попросила Каймиш.

Усталость еще не прошла, руки подрагивали. Каймиш заметила это, спросила:

— Ты не болен?

— И скажешь же, жена моя Каймиш! Я как смолистый пень, меня никаким топором не расколотишь.

— Когда ты перестанешь хвастать? — вздохнула Каймиш.

— Я не хвастаюсь. Вот. — Он подхватил внука на руки, поднял над головой — мальчик взвизгнул, болтнул ногами. — Видишь, сила есть. А мы родились в один день с Тэмуджином. Почему он состарился и умер раньше? Не знаешь, жена моя Каймиш.

Внук лез к нему, хотел, чтобы он подкинул его еще раз.

— Потом… — отмахнулся Тайчу-Кури. — Хан ел, что хотел, я — что давали, он делал, что хотел, я — что велели. И били-колотили меня сама знаешь как. Почему же я крепче оказался? Хан не слезал с коня, а я топал ногами по матери-земле. От земли моя сила. Через ноги — сюда. — Тайчу-Кури выпятил грудь, постучал по ней кулаком, засмеялся.

Ярко пылал в очаге огонь, озарял юрту живым, трепетным светом. Гудел на разные голоса буран, швыряя снег в дымовое отверстие. Дети забрались под шубу к своей матери. Она, покашливая, рассказывала им сказку.

Тайчу-Кури прислушивался к вою ветра, к поскрипыванию решетчатых стен. Не опрокинулась бы юрта… Старая… Зима впереди — длинная, много еще будет буранов, вьюг и метелей. Но какой бы длинной зима ни была, за ней следует весна.

Сартаулами монголы называли мусульман.

Х э й ш у й — Хара-Хото, развалины которого были открыты П. Козловым.

А л д а н (алда) — маховая сажень.

Х у в ч у р — единовременное взимание, сбор.

Х а р а — черный.

Г у р х а н — всеобщий хан.

Д ж э б э — копье.

Г о д с в и н ь и — 1203 год.

О р д у — ставка.

Д ж у д — бескормица.

Д ж а д — чужой, не соплеменник.

С ю ц а й — первая ученая степень («расцветающий талант»); ц з ю й ж э н ь — вторая ученая степень («повышенный человек»); ц з и н ь ш и — третья ученая степень («совершенствующийся ученый»).

К е ш и к т у — охрана, телохранители, ханская гвардия, сыгравшая определенную роль в борьбе с центробежными силами в период становления монгольского государства; к е ш и к т е н — гвардеец.

Г о д м ы ш и — 1204 год.

Т а м г а — печать.

С у л ь д э — душа, одна из душ. По древним верованиям монголов, душа известного человека, в данном случае хана Тэмуджина, может воплотиться в т у г — знамя — и стать гением-хранителем народа или войска.

Х о й м о р — почетная часть юрты.

Г о д з м е и — 1209 год. Чингисхан вторгся в пределы Си Ся. Ань-цюань выслал навстречу большое, но собранное наспех войско. Во главе поставил юного наследника престола Чэн-джэня — для воодушевления воинов и в случае удачи для прославления его имени; в помощники ему определил старого, испытанного воина Гао лингуна[Л и н г у н — титул, видимо заимствованный тангутами у китайцев, означающий в переводе с китайского «его превосходительство начальник».

Х а р а т а к я — «черная курица», ушастый фазан.

Название тканей: к а р б а с — хлопчатобумажная, з е н д а н и — хлопчатобумажная набивная, з а р б о ф а т — златотканая парча.

Б а л ы ш — слиток серебра, золота, денежная еденица, заключала в себе до 75 динаров того времени.

Ю а н ь — ш у а й — командующий (кит.).

Д а ю а н ь — ш у а й — главнокомандующий (кит.).

Апрель 1214 года.

Ч э н — с я н — первый министр.

Ц з я н ь — д я н ь — начальник гвардии.

В е л и к а я Я с а — законоуложения Чингисхана.