Владимир Успенский - Первый президент. Повесть о Михаиле Калинине

Двое суток подполковник Яропольцев провел в Могилеве, ожидая, пока ему выправят документы. И вдруг - вызов к начальнику штаба Верховного главнокомандующего генералу Духонину.

С чего бы такое внимание? Неужели вспомнил генерал их давнее кратковременное знакомство? В девятьсот пятом году встретились они в штабе Киевского военного округа. Яропольцев - совсем еще молодой офицер, а штабс-капитан Духонин прибыл тогда из Литовского полка для службы в отчетном отделе. О нем говорили, что умом не блещет,, но зело исполнителен и пунктуален.

Вскоре штабс-капитан прославился буквально на всю страну. Встретил где-то варшавского архиерея и не отдал при этом честь, как положено по уставу. Может, не заметил высокую духовную особу, а может, манкировал, будучи «под шафе».

Во всяком случае, архиерей обиделся и сообщил в Петербург об оскорблении его сана. Дело дошло до государя, и непочтительный офицер получил его высочайшее неодобрение.

С той поры в офицерской среде Духонина считали если не красным, то уж во всяком случае розовым. Вероятно, это и помогло ему выдвинуться после Февральской революции: в сентябре Верховный главнокомандующий назначил Духонина начальником своего штаба. И теперь вот генерал решил почему-то увидеть бывшего сослуживца.

Мстислав Захарович надел парадный мундир.

Духонин принял Яропольцева с подчеркнутым расположением. Предложил сесть и курить. Сказал несколько слов о Киеве, посетовал, что слишком быстро летят годы. И, согнав улыбку с лица, заговорил официально.

- Вы только что из столицы. Положение там весьма неясное. Ознакомьтесь, пожалуйста, вот с этим документом. Насколько он соответствует действительности?

- Что это?

- Телеграмма штаба Петроградского военного округа нам в ставку. Подписана Полковниковым и Багратуни сегодня утром.

На бланке чернели крупные машинописные буквы:

«Доношу, что положение Петрограда угрожающее. Уличных выступлений, беспорядков нет, но идет планомерный захват учреждений, вокзалов; аресты. Никакие приказы не выполняются. Юнкера сдают караулы без сопротивления...»

- Да, это их работа, - сказал Яропольцев. - Я имею в виду большевиков, господин генерал. Они действуют продуманно, основательно, берут под контроль узловые пункты, устраняют тех, кто им мешает. Гарнизон на их стороне, Советы с ними. Они почти у власти. Председатель Лесновской управы, хозяин того района, где стояли подразделения моего полка, видный большевик по фамилии Калинин. Он же гласный городской думы.

- Они проникли всюду, - сказал Духонин. - Здесь их тоже вполне достаточно, и влияние их на войска тлетворно.

- Они целеустремленные люди,

- Но что же правительство?

- По словам министра Никитина, правительство совещается и заседает постоянно с двенадцати дня до поздней ночи. Сборище демагогов и политических игроков.

- Так резко? - поморщился Духонин.

- Да, господин генерал. Управлять страной в военное время такое правительство не может. Оно вполне созрело для того, чтобы быть свергнутым. Но станет ли после этого лучше, судить не берусь. Большевики, меньшевики, эсеры, кадеты, левые, правые - слишком много интриг. Не с немцами дерутся, партия с партией. А стране сейчас, как никогда, нужны твердая рука и ясный ум, могущие довести нас до близкого теперь уже триумфа.

- Чья рука и чей ум? - спросил Духонин.

- Рука, способная крепко держать удила.

- Военная диктатура? - Духонин слегка наклонился, ожидая ответа.

- Генералы и офицеры сейчас не в почете, с этим надо считаться.

- Почет достигается силой.

- Война расколебала всю народную массу, остановить и повернуть ее трудно. Нужны большие усилия, чтобы навести порядок.

- Подполковник, мы с вами старые знакомые...

- Да, господин генерал.

- Ставка отправляет в Петроград наиболее надежные части. Требуется человек, хорошо знающий условия столицы, способный действовать решительно, вплоть до применения оружия. Сейчас готовы два полка. Поймите меня правильно, это не приказ, однако...

- Извините, но я фронтовой офицер. Есть люди, которые обучались борьбе со смутьянами. А мое место на передовой. Немцы более опасны для нас, чем все бунтовщики, вместе взятые. Сначала покончим е немцами, потом возьмемся за собственный дом.

- Не опоздаем?

- Не думаю, господин генерал. Сила в конечном счете на стороне армии.

- Армия стала совсем не та.

- Знаю. И все-таки значительную часть ее, основной костяк, можно и нужно сохранить. Это, по-моему, главная цель. Имея в своих руках войска, мы добьемся успеха и на фронте и в тылу. Причем создавать благонадежные части надо именно здесь, подальше от столицы, от губительного влияния агитаторов. В этом вижу свою задачу.