Владимир Успенский - Первый президент. Повесть о Михаиле Калинине

- Хотел бы попросить товарища Калинина, так как в настоящее время есть красноармейки, мужья которых четыре года проливают кровь за нашу Советскую республику, а семьи остаются на произвол судьбы. Действительно, в те годы они были обеспечены и им помогали дружно, но в настоящее время они оставлены на произвол судьбы, так же как и красноармейцы, которые кровь проливали на фронте и прибыли в бессрочный отпуск по демобилизации, остаются без ничего... А также у нас есть вдовы и калеки, но приюты категорически отказываются и не принимают их и говорят, что нечем кормить. Мы входим в положение, но я бы спросил товарища Калинина, какие меры будут приняты с сиротами? И также я попросил бы товарища Калинина посмотреть на этих несчастных, может, где откроют столовые, потому что в нашей волости отказали. Я неоднократно ездил в губернию, обращался, но нигде содействия не получил...

Едва только умолк Жидков, с места горячо и быстро заговорил пожилой крестьянин:

- Что же теперь, думает ли высшая власть Самарскую губернию хотя бы поддержать? Без Самарской губернии не может Россия никогда прожить. Всем известно, народ трудолюбивый, копошится, как жук, несмотря ни на какие тяготы, и если бы они не хотели поддержать Россию, то без Самарской губернии, я уверен, не может ни одно начальство прожить. Все погибнут без этого народа!

Послышалось всхлипывание, плакали женщины, покряхтывали мужики.

- Товарищи, нового вы ничего не сказали, - мягко, успокаивающе произнес Калинин. - Вы все стараетесь агитировать, как будто бы я не верю. Ведь иначе я бы не приехал к вам, если бы не было голода. Достаточно взглянуть на ваших лошадей, чтобы увидеть состояние вашего хозяйства... Правительство отлично понимает, что Самарская губерния - одна из лучших губерний. Поэтому для нас самих выгодно, чтобы побольше людей осталось.

- Мы помираем, а вы тех кормите, которые только молоточками стучат!

Калинин круто повернулся на голос, заговорил, сдерживая гнев:

- Но ведь эти рабочие везут на себе огромный груз. Они четыре года голодают, но молоточком все-таки стучат... Ведь я сам на фабрике работал лет двадцать. И когда вы кричите, что с утра до ночи, как черви, роетесь, я бы посадил вас на фабрику, вы бы сказали: нет, я лучше червячком поработаю... Лучше крестьянского труда нет. Но спасти вас может только рабочий, без его помощи мы не могли бы доставить вам хлеба. Если бы даже железной дороги не было, то и тогда без рабочего вы не могли бы обойтись, ибо железо вам нужно, без железа крестьянского хозяйства не может быть. У нас на севере хоть леса есть. Черт с ним, с железом, я сделаю сошник с деревянными ножками, а на вашей земле не выедешь на деревянных, да и дерева-то нет. Поэтому мы бережем рабочего, как вы бережете хорошую лошадь. Вы думаете, слесаря, кузнеца, столяра легко найти? Вы знаете, что хорошего кузнеца труднее достать, чем хорошего попа? Вы говорите, что не надо рабочих, пока хлеба нет, но, когда хлеба достаточно появится, вы скажете: надо железа. Вы представьте себя хозяином не своей хаты, а всей деревни. Что вы требуете от своего старосты? Чтобы он не пускал скотину в хлебные поля. Чтобы он держал общественный сараи в порядке. Те же самые обязанности и у государства - обязанность в момент невзгод прийти на помощь. Только при общей помощи можно жить, а если каждый замкнется в своей деревне, так далеко не уйдем... Вы знаете, прямая борьба кончилась только в нынешнем году; года два мирной жизни - тогда мы изживем голод. А когда мы мало-мальски подработаем, тогда приступим к улучшению крестьянской жизни.

Кто-то подал Михаилу Ивановичу стакан тепловатой воды. Он кивнул благодарно, выпил и продолжал:

- Снова, заканчивая, я говорю, что правительство со своей стороны сделает все, что сможет. Лицемерить нечего. Мы и золотой фонд расходуем на продовольствие. У нас около одного миллиона пудов семян закуплено в Америке, но будут ли они привезены? Одним словом, нужно продумать ту работу, которую должно проделать государство. А государство у нас рабоче-крестьянское. Вот вы, крестьяне, и начинайте, приучайтесь думать по-государственному. Это нелегко. Всегда так: когда у меня что-нибудь берут, то кажется - много, а когда дают, то кажется, что мало. Так создана человеческая натура, и в особенности крестьянская.

Снова недовольные, обиженные голоса прервали его:

- А городские лучше?

- A y начальства какая натура?.. Шеи лоснятся!

Михаил Иванович развел руками:

- Когда вы говорите, что начальство откормлено... Да ведь вы его выбираете. Выбирайте начальство с тонкими шеями. Ведь у вас есть право выбирать каждые три месяца. Всегда крестьяне говорят: мы бедны, бедны. Но я должен сказать: так богато, как при Советской власти, крестьянство никогда не жило. И никогда такого привилегированного положения у крестьян не было, как в настоящий момент.