Степан Злобин - Степан Разин

Из-за внезапного переполнения города арзамасские жители скоро перестали себя чувствовать хозяевами своих домов и дворов: в каждом дворе ютилось теперь по две-три семьи беглецов, искавших убежища под защитою войска князя Урусова...

В первые дни по приходе Урусова в город местные купцы и богатые посадские люди радовались тому, что все-таки самое страшное их минует, потому что не станет же Разин лезть в город, настолько наполненный ратными силами. Но мало-помалу их радость сменилась опасением, что пришельцы, как саранча, истребят все запасы их пищи. Даже самые богатые горожане уже стали жалеть, что беглецы по пути не попались разинцам...

И все-таки с каждым днем становилось еще теснее, прибывали новые беглецы из тех мест, где вспыхивали восстания или куда доходили разинские казаки...

Многие из жителей приходили с жалобами к Урусову, который всех принимал по нуждам в приказной избе. Жители жаловались князю на утеснения со стороны приезжих, на истребление ими добра, на насильственное занятие ими домов и на всяческие обиды от пришлых ратных людей. Беглецы приходили тоже с жалобами на хозяев, которые то не давали топить печи, то вступали во всякие свары и драки из-за своего имущества...

Только что воевода отделался от купца, которому пьяный стрелец продал чужую лошадь, а теперь приходилось ее возвращать, и вот уже опять ворвалась к нему какая-то крикливая баба.

– Князь-воевода! Петр Семеныч! Да где же тут правда?! Коли муж мой пропал от воров, так и доли мне нету?! С троими робятами отпустили меня злодеи... Куды ж мне деваться?! Да как я в такой каморушке стану?! – истошно вопила дородная женщина, наступая выпяченным своим животом на князя Урусова.

– Кто ты, матушка, кто такова? Толком молви, никак ничего не пойму. Отколь воры тебя отпустили? – спросил воевода.

– Из Нижнего Ломова, государь Петр Семеныч! Воеводска я вдова, Петр Семеныч, голубчик, заступник! Воеводу Андрея Иваныча Пекина ты изволил ли знать? Вдова я его. Злодеи на пиках его разнесли... – Вдова разразилась вдруг пронзительным, жалобным причитаньем: – Укажи ты, сердешный, тем нехристям правду чинить... Воеводша ведь я! На кого ж я теперь-то, вдова-горемыка, осталась!..

Урусов перекрестился.

– Царство небесное, знал я Андрея... Когда же... стряслося?

– В четверг на неделе, мой государь... Нечистый весь город поднял: перво письма все воровские читали между себя, потом на приказну избу накинулись целым скопом... Андрюша-то на крылечко выбежал да саблей двоих злодеев посек, а те-то всем городом на него... Троих дворян, да приказного, да Андрюшеньку, да стрельца Покатуя сгубили... – Вдова залилась опять причитаньем.

– Царство небесное! – повторил еще раз, перекрестившись, Урусов. – За государя живот положил Андрей. Честь и хвала и вечная память ему! – важно сказал он. – Государь тебя не забудет. Как звать тебя, матушка?

– Марья, Иванова дочь, сына боярского Селезнева. С троими робятами, сударь, я упаслась от воров. По дворам натаскалась – никто не впускает с троими, а тут...

– Государь тебя, Марь Ивановна, не забудет и сирот не оставит в беде... Честь и хвала твоему покойнику, – повторил воевода.

– Вот и я так же молвила: «Честь и хвала! Постоял за царя!» – вдруг с высохшими глазами яростно, без причитаний, заговорила вдова. – А тут полный город со всех сторон воевод набежало: курмышский, ядринский, атемарский, терюшинский, да бог его весть откуда еще прибрались. Города свои побросали, за государя не встали с мечом на нечистых мятежников, – а тут им всем лучшие домы подай?! Я в Нижний к сестрице хотела проехать, так нету пути от воров. И так-то я тут проедаюсь, а те-то всегда сыты-пьяны, в шишки да в карты, прости Христос... Винище жрут! Домы все позаняли. А вечор мурашкинский с лысковским воеводы еще прибегли от войны хорониться, да в тот же дом, где и я... Добришко мое покидали в чуланчик... Велел бы ты им, Петр Семеныч, князь милый, вернуть мою горенку...

– Князь-воевода! – вбежав в приказную избу, возбужденно, запыхавшись, крикнул стрелецкий сотник. – От Оки идет войско! Великая рать идет, Петр Семеныч!..

Урусов вскочил. Мигом мелькнула мысль, что Арзамас окружают разинцы, что им не пробиться... Конец!

– Сколь будет воров? – в волнении спросил он.

– Да что ты, да что ты! Какие там воры?! Царское войско в подмогу нам с Мурома, князь-воевода Петр Семеныч!

– Государево?! Во-он что! – Урусов сел и вытер ладонью покрывшийся потом лоб. – Во-он что-о! – соображая, медленно протянул он. – Иди, иди, матушка! Видишь сама, тесно. И я потеснюсь, – сказал Урусов вдове. – Вишь, еще войско идет, а ты тут про горенку... Не на век селиться. Какую-нибудь уж сама себе разыщи...