Степан Злобин - Степан Разин. Книга первая

— За кого ж мне идти за другого! — со смехом сказала она. — Сбирайся скорее, да едем со всеми к попу в Царицын!

— Нет, как вырасту, вот тогда, — прошептал ей Фролка без тени шутки.

— А как вырастешь, то и вовсе! — бойко смеялась Алешка.

Пришлый приемыш, она почти не знала подруг из казачек, особенно в первый год своей жизни в станице, стеснялась своей мальчишеской стриженой головы. В ту пору Фролка был самым первым ее товарищем.

Она росла, хорошела, взрослела.

Когда Степан возвратился с войны и внезапно все повернулось в доме на свадьбу Стеньки с Аленой, — перед самым весельем Фролка исчез из дому, и только дня через два нашли его рыбаки на острове за станицей. Он не хотел поздравить Степана с Аленой и поселился с тех пор у Ивана.

— Что-то он нас невзлюбил! — удивился Степан.

— Ты у него невесту отбил, — усмехнулась мать.

Фрол приручался исподволь и долго. Он вдруг вытянулся нескладным верзилой, завел себе гусли, забирался на островок и просиживал целый день, напевая песни.

Уходя на войну, Степан наказывал Фролке в нужде не забыть Алену. И Фрол выполнял просьбу брата. Он привозил ей дров, приносил с Дона рыбы, занашивал с поля дичину, косил для скотины траву, но ни разу за год отсутствия брата не вошел к ней в избу…

Четырехлетний Гришка любил своего дядю Фролушку, почасту бегал во двор к Ивану. Сидя на куче бревен в углу под деревом, Фролка тешил племянника гуслями или рассказывал сказки.

Алена занималась хозяйством и знала: придет время — Фрол пересадит Гришатку прямо через плетень в густую траву.

И вдруг во дворе у Ивана послышались хлопоты, шум, наехали гости. Алена хотела взять Гришку домой, чтобы он не мешался у тетки, но Фрол сам вошел в ворота, принаряженный в новую рубаху, в праздничный синий чекмень с галунами.

— Ну-ка, Никитична, без мешкоты приберись да и к нам. Войсковой атаман тебя кличет…

— Крестный?! — в каком-то испуге спросила Алена.

— Да не бойся, он сказывал — с доброю вестью.

Но Алена встревожилась еще больше: с какой же он вестью? Откуда? На что ее может звать сам атаман?!

Она хватала убор за убором, разбрасывая по всему куреню свою женскую рухлядь, не зная, что лучше надеть, в чем показаться. Щеки ее пылали от волнения, она смешалась и поминутно теряла что-нибудь такое, что через миг ей казалось самым необходимым и подходящим к случаю.

Аннушка в нетерпении к ней забежала.

— Да что ты, Алена! Ведь экий великий гость дожидает тебя, а ты мешкаешь, право! Содом натворила по всей избе, а сама негораздушкой экой осталась! Давай я тебе пособлю поскорее прибраться! — сердито сказала большуха.

Возле ворот Иванова двора два десятка заседланных коней кормились травою по улице. Усатый казак хлопотал, насыпая в торбы овес. В горнице слышались веселые и слегка хмельные голоса казаков.

— Здравствуйте! — робко поклонилась от порога Алена.

— Здорова бувай. Так вот какова у Стеньки казачка! То-то он, бисов сын, крестному на показ не привез. Бережлив казак! — приветливо усмехнулся Корнила.

— От Стеньки меня никому не схитить, Корнила Яковлевич, — отозвалась Алена и пуще смутилась собственной смелости.

— Шустра на язык! Сергею сестренка? — спросил Корнила.

— Сестра.

— Шустра сестра! — подхватил атаман и сам засмеялся складному слову. — Скучаешь, красавица, по Степану?

— Все слезы льет, — выдала ее Аннушка.

— Казачке лить слезы в разлуке — глаза проплачешь.

— Тебе бы пойти за купца, все бы в лавочке возле тебя отирался! — поддразнил один из войсковых есаулов, бывших в свите Корнилы.

— Вестей нет, честной атаман! — возразила Алена.

— А я и с вестями! — воскликнул Корнила и весело подмигнул. — Стенька наш большого воеводы жизнь спас в сече от вражеской хитрости. Удаль казацкую, сметку лихую в бою показал. Я ныне ездил на Москву по донским делам. Государево похвальное слово привез Степану да соболиное царское жалованье в почет. Приедет с войны — зайдет в войсковую избу и получит. Тебе-то к лицу соболя придутся, казачка! — добавил Корнила. — И от меня ему будет гостинец за то, что не посрамил он донского казацкого звания.

Атаман недолго гостил в Зимовейской станице. Покормив коней, он со свитой тронулся дальше, в Черкасск.

Вся станица сбежалась на двор к Алене. Казачки глядели на нее так, будто она уже была разнаряжена в соболя. Уговаривали ее сварить пива, устроить праздник по поводу царской награды. Алена пыталась отговориться, но Аннушка строго сказала, что соседки примут отказ за спесивое нежелание знаться с ними.