Степан Злобин - Степан Разин (Книга 1)

– Часу нет ждать, атаман! – перебил Корнилу товарищ Бобы, черноглазый молоденький Наливайко, с едва пробившимся усом и еще по-детски румяным лицом.

– А нам без того не можно, казак! – твердо сказал Корнила. – Коли мы сами пойдем на ляхов, то быть нам в раздоре с московским белым царем: у государя с поляками нынче мирно. Вы польскому королю подлежите, а мы Российской державе. – Чей хлеб едим – того слушаем!

Речь Корнилы всех словно бы озадачила. Донские молчали. Разя обвел испытующим взглядом лица и увидал, что понизовые станичные атаманы, потупясь в пол, согласно кивают головами и лишь верховые гости да старики, случайные участники тайного круга, смотрят на атамана с недоумением и гневом.

Разя слегка усмехнулся, взглянув на деда Золотого.

«Вот старый дурень! Он думает, что Корнила взаправду к тому ведет! Ай, хитер кум! Глядите, как все повернет на иной лад...» – заранее забавлялся Разя, предвкушая атаманскую хитрость и пытаясь ее разгадать.

Красный, словно сейчас из бани, поднялся Боба.

– Не верю! Не верю тому! – гневно воскликнул он. – Слушай, Дон! Не можем мы без допомоги домой воротиться! Когда не пойдете вы с нами, то ляжемо все мы на землю тут, биля [ Биля – возле, около (укр.) ] ваших станиц, хлеба не прикоснемся, капли воды не возьмем в рот да тут же у вас и умрем...

– Тут и умремо! – твердо повторили за Бобою запорожцы.

– Грех смеяться над бедной, поруганной Украиной! – с прежней страстью продолжил лихой запорожский полковник. – Братцы донские! Неужто от вас, не от своей поганой души говорил атаман Корнила?! Как сказать запорожцам, что вы изменили братству?! – И, обведя в отчаянье взглядом всех бывших в избе, заметив сочувствие во взорах казачества, услышав глухой ропот, Боба простер обличающий перст в сторону атамана. – Знать, то велики дары, Корней, принял ты от польского короля. Ляхи, ляхи купили тебя, твою совесть! – закончил Боба.

Такой же багровый, как Боба, поднялся с места Корнила.

– Не горячись, братец Боба! – скрывая обиду на дерзкую речь, возразил атаман. – Скажите гетману Хмелю, что мы ото всей души желаем вам одоления недругов наших, а сабли поднять без царского изволенья не в силах... Со слезами пойдем к государю молить, чтобы нас послал. Не так ли, браты атаманы? Пиши, письменный! – властно обратился Корнила к войсковому писарю.

– Не бреши, собака, за всех казаков! – перебил его дед Золотый. Он вскочил со скамьи и шагнул к Корниле. – Давно говорят, что ты продался московским боярам, а те – кумовья панам. Что хочешь пиши со своим письменным, а донские казаки и без Москвы пойдут воевать на ляхов.

– Старый кобель, в своей псарне свару заводишь! – крикнул войсковой писарь. – Царская немилость падет на весь Дон. Никто за то спасибо тебе не скажет!

– Молчи ты, чернильный пачкун! – зашипел на писаря Иван Переяславец.

Старики повскакали с мест, начав перебранку со старшиною, и не слышно стало внятного слова, пока Корнила в нетерпении не стукнул своим серебряным молотком по столу.

– Деды! Дед Золотый! Дед Переяславец! Добрые атаманы! Замолчь! – потребовал Корнила. – Пошто же вы распалились? Кто на Дону не вольный казак! Ино дело – Войско Донское, ино дело – всякий сам по себе!..

«Так вот же в чем Корнилина хитрость!» – обрадовался Разя. Он решил, что атаман хочет обелить себя перед царем и, сняв со своих плеч ответ за войну, развязать казачеству руки.

– Замолчь, братове! Послушаем кума Корнилу! – радостно воскликнул Тимофей.

Войсковой атаман дружелюбно взглянул на Разю. В глазах его снова было спокойствие.

– Войско Донское царскому величеству подлежит, и я, атаман, со всей старшиною ему подлежим и вершим по его указу. А кто хошь – на четыре ветра ступай, хоть с нечистым деритесь. Мы не Москва – казаков не держим! – сказал он.

– Зови большой круг, кум Корнило! За круг атаман царю не ответчик! – с какой-то мальчишеской ухваткой подал свой голос Разя.

Он был уверен, что Корнила этого только и ждет, чтобы откликнуться согласием на его слова.

Но Корнила сурово взглянул в его сторону.

– Не в Запорожье живешь, кум! – строго сказал он. – Не под латинской короной, не с польскими сеймами споришь! У нас не какой-нибудь «круль», а его величество государь Алексей Михайлович! Наша держава в единстве, и мы тоже русские люди и русской державе все подлежим. Не властен Дон сам собой затевать войну, – твердо добавил Корнила. – Так пошто же скликать большой круг?! Зря мутишь казаков!..