Сергей Зарубин - Трубка снайпера

Вскоре после рождества Номоконов ходил в ночной поиск. На краю озера, откуда-то из занесенных снегом камышей, ночами все время постреливал немецкий ракетчик. Таежный зверобой вызвался вплотную подкрасться к врагу и уничтожить его пулей. Удивился лейтенант Репин, попросил солдата взять его с собой на необычную охоту.

– Хорошо, раз и это нужно для снайперской науки. Только не мешай, командир, ползи в стороне – не сразу приходит искусство скрадывать зверя на солонцах, не за одну ночь. Чего сумлеваешься? Можно ударить зверя и темной ночью – по треску веточки, по едва уловимому шуму шагов. Хоть с сидьбы, хоть с подхода. Не услышит немец, вплотную к пасущимся изюбрям подкрадывался Номоконов.

Не помешал командир взвода. В ночи неожиданно выросли перед ним силуэты немецких лыжников, и лейтенант дважды вы­стрелил в них. Встревоженные немцы засветили ракетами. Гит­леровец с «хлопушкой» в руке, к которому подкрадывался «таеж­ный шаман», выскочил из укрытия и стал виден как на ладони. Выстрелил Номоконов, закинул винтовку за плечо, неторопливо пошел в блиндаж. А утром все увидели трупы: ракетчика, упав­шего на сугроб, а поодаль – лыжника в белом маскхалате. Этого в упор сразил лейтенант Репин.

Удалась ночная фронтовая охота! Командир батальона назвал выстрел Номоконова классическим. Неужели враги обнаружили «звериный» след солдата? Как они узнали, что именно он прикон­чил «пантача»?

– Наверное, фронтовая газета к ним попала, – высказал пред­положение Репин. – Разведка у немцев тоже не дремлет. Про­анализировали они некоторые события на этом участке фронта, кое-что узнали.

По совету лейтенанта Номоконов на время изменил «почерк».

Разобьет чья-то меткая пуля стекло стереотрубы, снимет не­мецкий снайпер наблюдателя или неосторожного пулеметчика – к месту происшествия спешит Номоконов. Он появлялся в траншеях и на огневых точках – маленький, неторопливый и немного смеш­ной в своей странной экипировке. Винтовка, бинокль, несколько касок в руке, пучок рогатинок с зеркальцами, веревочки и шнуры за поясом. Улыбались солдаты, с любопытством смотрели на «ша­мана», увешанного амулетами.

Вот здесь, совсем рядом друг возле друга, впились в бревно две пули. Так, они прилетели справа… Вот следы крови, на этом месте был убит на миг приподнявшийся солдат… И теперь не по­смеивайтесь, ребятки. Не случайная пуля сразила вашего товари­ща. На правом фланге укрылся стрелок, который понапрасну не тратит патронов. «Профессор войны», снайпер! Молча расклады­вал Номоконов свои принадлежности и начинал «шаманить». Кас­ку приподнимет над бруствером, свою шапку или рогатинку с кар­манным зеркальцем. Со звоном скатывались в траншею пробитые каски, далеко разлетались осколки стекла.

Снайпер! Да только нетерпеливый он, неосторожный, обуре­ваемый злобой и жаждой мести…

Загорались глаза Номоконова, тугие желваки вспухали на об­ветренных скулах. Он просил солдат «еще немного поиграть» кас­кой, а сам приникал к бойнице или осторожно, сливаясь с землей, выползал на бруствер. Один выстрел, редко два… Скатывался Но­моконов в траншею, говорил, чтобы солдаты, когда наступит ночь, вытащили из-под коряги «профессора войны» и принесли во взвод лейтенанта Репина его снайперскую винтовку. А потом, попыхи­вая трубкой, неторопливо уходил к другим – маленький, в боль­ших валенках с клочьями меха на подошвах.

А один из поединков произошел на глазах командира дивизии генерал-майора Андреева. Однажды вместе с группой старших офицеров пробирался он по ходу сообщения к наблюдательному пункту, находившемуся вблизи первой траншеи. В гуле артилле­рийской перестрелки никто не услышал выстрелов из винтовки. Схватился за голову адъютант генерала, рухнул командир второго стрелкового батальона. Немецкий снайпер увидел какое-то движе­ние на переднем крае русских и догадался, что подстерег русских командиров. Шквал пулеметного огня не причинил немцу вреда. Некоторое время он выжидал, а потом снова выстрелил. Целей было много: беспокойные горячие люди, тревожась за командира диви­зии, высовывались из траншеи. Немецкий снайпер понимал, что русские начальники вызовут самых искусных стрелков, в борьбу с ним наверняка вступит проклятый «таежный шаман». И, действи­тельно, вызванный по тревоге, Номоконов пришел, чтобы скрес­тить свое оружие с опасным врагом.

Поединок, о котором сообщалось потом во фронтовой газете, про­должался не более четверти часа. Осмотрев трупы убитых, Номоконов понял, откуда стрелял немец, и попросил, чтобы все прекратили огонь, не мешали ему. Солдат осторожно выполз на бугорок. Тран­шея, крутой спуск к озеру, проволочное заграждение на берегу, полоска сверкающего льда… Противоположный берег, изрытый во­ронками… Где выбрал бы позицию Номоконов, будь он на месте не­мецкого снайпера? На бугре, за озером, конечно. Там большие ворон­ки, пни, сломанные деревья. С бугра хорошо видна русская траншея.