Джералдин Брукс - Год испытаний

— Крапива? — скривила она губы. — Я не найду ее. — Она положила руку на лоб матери, и ее лицо смягчилось. — Конечно, если это поможет… Но ты должна поехать сама, я боюсь, что, как только я уеду, она умрет без меня.

Я согласилась. Перед тем как уйти, я сказала прислуге, чтобы она помыла ребенка и приложила его к материнской груди как можно скорее. Я уже была на полпути к конюшне, когда почувствовала, что продрогла до костей. На мне ничего не было, кроме тонкого платья из саржи, которое я надела утром, убегая от Момпелльона. Я пошла назад, чтобы попросить у Элизабет накидку. Кухонная дверь была ближе всего, так что я вбежала туда, стуча зубами от холода.

Элизабет Бредфорд стояла спиной ко мне, перед ней на скамье стояло ведро с водой, ее руки были опущены в него по локоть. Она держала девочку под водой. Я подлетела к ней и толкнула с такой силой, которую в себе даже не подозревала. Она выпустила ребенка и упала на пол. Я быстро достала из ведра крохотное тельце и прижала его к груди. Малышка была холодной, и я начала растирать ее так, как я растирала ягненка, родившегося в холодную ночь. Из ее ротика брызнула вода, она заморгала и возмущенно заплакала.

Элизабет Бредфорд поднялась на ноги и сказала:

— Она незаконнорожденная, мать изменила отцу. Он не потерпит этого ребенка.

— Как бы то ни было, ты не имеешь права лишать ее жизни.

— Неужели ты не понимаешь? — сказала она жалобным голосом. — Для моей матери это единственный шанс помириться с отцом. Ты что, думаешь, я хотела убивать ее? Я сделала это только для того, чтобы спасти мать от отцовского гнева.

— Отдайте мне девочку, — сказала я, — я выращу ее сама.

Она задумалась, а потом покачала головой:

— Нет. Мы не можем выставлять наш позор на всеобщее обозрение.

— Ну что ж, — сказала я холодным, расчетливым тоном, который только и был ей понятен, — дайте мне денег, и я увезу ее отсюда. Я обещаю, что вы никогда нас больше не увидите.

Элизабет Бредфорд сжала губы, обдумывая мое предложение. Я посмотрела на девочку и попыталась помолиться за нее. В голову пришло одно-единственное слово: пожалуйста.

Как я ни старалась, слова молитвы не шли мне на ум. Все цитаты из Библии, которые я знала наизусть, куда-то улетучились. После стольких молитв, которые так и не были услышаны Богом, я разучилась молиться.

— Да, — сказала наконец Элизабет. — Может быть, это самый лучший выход из положения.

Я спеленала малышку, и мы уселись за кухонный стол, чтобы обсудить детали. Это не заняло много времени, так как Элизабет Бредфорд не терпелось от меня избавиться.

Когда мы договорились об условиях, я поднялась в спальню миссис Бредфорд. Она выпила бульон и даже съела кусок хлеба. Когда она увидела ребенка, на ее глаза набежали слезы.

— Она пока жива! — проговорила она измученным голосом.

— Да, она жива и будет жить.

Я рассказала ей, о чем мы договорились с Элизабет.

Миссис Бредфорд с трудом приподнялась с подушки и схватила меня за руку своими влажными пальцами. Я думала, что она будет возражать, но она поцеловала мою руку.

— Спасибо тебе! Да благословит тебя Бог! — но потом зашептала: — Ты должна уехать как можно быстрее, сегодня же, пока мой сын или муж не узнали, что ребенок жив.

Она показала на сундучок, стоявший у нее в ногах. В нем, в потайном отделении, лежали изумрудное кольцо и ожерелье.

— Возьми их. Продай, если будут нужны деньги, или отдай дочке, когда она вырастет. Скажи ей, что ее мать очень ее любила бы, если бы ей позволили…

Я взяла одну из шерстяных шалей миссис Бредфорд и плотно привязала девочку к своей груди.

— Знайте, что я буду всегда любить ее как родную.

Я вышла во двор, где Элизабет ждала меня на лошади. Мы втроем поехали ко мне домой. Я отдала ей настой крапивы, а она вручила мне кошелек, в котором было так много золотых, что я даже не могла и мечтать об этом.

Корова посмотрела на меня с упреком, когда я вошла в хлев.

— Прости, что заставила тебя ждать, — сказала я, — твое молоко нам сегодня очень понадобится.

Я сняла верхний жирный слой молока и разбавила то, что осталось, водой. Потом взяла ребенка на руки. Девочка широко раскрывала рот и пищала. Я по каплям лила молоко в ее ротик, пока она не насытилась и не закрыла глаза. Я положила ее на солому у огня и начала собирать вещи. Их осталось так немного! Зимняя курточка Джеми, которую я не смогла предать огню, книга по медицине, которую мы с Элинор читали. Это я возьму с собой на память.