Иван Фирсов - Федор Апраксин. С чистой совестью

Вспоминают прошлое, судачат обо всем, пьют за здоровье, кого-то помянут… Правда, не всегда звенит монета в кармане, зимой жалованье сокращают наполовину, а некоторых и совсем рассчитывают, иди куда хочешь… Выручают друзья, и приходится наниматься на любую работу. Но главное, дотянуть до весны, когда сойдет лед, с парусами без матроса не управишься…

В архангельских трактирах и тавернах прошел слух среди моряков: «Царь Петр начинает строить корабли. То ли в Москве, то ли в других местах».

Матросы Яна Флама рассказывали о своем земляке:

— Недавно затребовал царь мастера Мейера, по слухам, обещал хорошие деньги за работу. Хитрец Вилим поторговался и поехал, в Голландии он такую монету не зашибет.

— Что же, это неплохо, — рассуждали бывалые моряки, — на черный день лишняя монета не помешает, значит, мастеру повезло…

В это самое время в далеком от Архангельского города селе Преображенском на Федота, Федора и Матвея, когда землю устилал снеговой покров, сотни плотников начали ладить галеры и струги для нового похода на Азов.

Многому научили царя неудачи под Азовом. Уходил он необстрелянным бомбардиром; там, в осадных траншеях, впервые услышал свист не потешных, а вражеских пуль, разрывы грешат, грохот десятков орудий, поминутно изрыгающих смерть, испытал горечь поражения.

Одну из главных причин неудачи Петр определил верно — отсутствие у него морской силы, дававшее неприятелю полную свободу маневра со стороны моря. Потому-то спешно приступили в Преображенском к выделке частей для судов морского каравана по образцу галеры, доставленной из Архангельского. Собирать же галеры царь задумал в Воронеже. На каждую галеру требовался, кроме того, и экипаж матросов во главе с командиром. Где их взять? На Руси прежде таким делом не занимались. На военном совете Петр без долгих раздумий предложил:

— Морские роты для галер [29] Галера — военно-гребное судно длиной 40–50 метров. и галеасов [30] Галеас — боевой корабль типа большой галеры с тремя мачтами и парусами. сколотим из гвардейцев. Чаю, мои други на Плещеевом озере не позабыли выучку морскую. Других матроз позовем, иноземных, которые в Архангельском обитают. Они нам в помощь ладить суда станут, о том отпишу воеводе.

«Min Her Guvernuer Archangel! По возвращении от невзятия Азова, — иронизирует Петр в этом письме, — с консилии господ генералов указано мне к будущей войне делать галеи, для чего удобно, мню, быть шхип-тимерманом всем от вас сюды, понеже они сие зимнее время туне будут препровождать, а здесь могут тем временем великую пользу к войне учинить; а корм и за труды заплата будет довольная и ко времени ото-шествия кораблей возвращены будут без задержания; и тем самым обнадежь и подводы дай и на дорогу корм. Так же иноземцы, которые отсель об иных кроме Тиморманов будут писать, то ж подводы и корм… сколь скоро возможно пришли их сюда. С Москвы Piter» .

Спустя две недели читал Апраксин письмо царя. Прочитав, воевода распорядился дьяку:

— Кликни ко мне, Андрей, голландцев, Яна Флама да Никласа, да пущай не мешкая будут, жду я их.

На дворе метель, по сугробам не скоро разыщешь иноземцев — кто на корабле в теплой каюте капитана, кто у вдовицы на постое. Затемно добрались на съезжую.

— Нынче государь призывает вас к себе. — Апраксин объяснился с голландцами без обиняков, как со старыми знакомыми. — Затевает он строить караван морской, людишки ему потребны, дело морское ведающие.

Воевода пристально посмотрел на Флама и Никласа. Те переглянулись, пожимая плечами, ответили напрямую:

— Для нас незапно такое, поразмыслить бы надо. Сколь жалованья положит царь Петр?

Ухмыльнулся Апраксин, знал наперед, с чего начнут иноземцы.

— Государь вас не обидит, жалует. От меня на двойной прокорм до Москвы получите.

— Пожалуй, мы не против, — согласились Флам и Никлас.

— Но того мало, ваших матросов надобно таким же образом уговорить.

— То можно, воевода, — ответил Флам.

Накануне Рождества и сразу после него один за другим потянулись с Беломорья в сторону Холмогор по большаку санные обозы с рыбой.

В розвальнях, укрытых рогожами, везли разное: маслянистую нежно-розовую семгу, серебристую навагу, обыденную расхожую треску. Шли обозы в Белокаменную, спешили к масленой, ждали их в Москве и к посту Великому. Рыбка только и выручала этой зимой поморцев. Но одной рыбкой сыт не будешь, к тому же и снегу навалило много, и морозы ударили крепкие, переболели многие. «А в Поморьи и того гораздо хуже, и на людей скорбь была ножная, многие скорбели ногами и щеками, а иные от той скорби и помирали, а иные пили сосновую воду и тем лечились».