Иван Фирсов - Федор Апраксин. С чистой совестью

Как всегда, располагающая улыбка архиерея была ответом на радушие воеводы.

— Как же могу пропустить столь знатное событие. Нам с тобой, видимо, не одно лето вместе в крае Двинском сотоварищами быть.

Бывая раньше в Москве, Афанасий наблюдал издали окружение царя, знал о нем понаслышке. Теперь в основном на литургиях и в застольях он мог почти в упор разглядывать сих присных. Претили ему и князь Ромодановский, «превеликий нежелатель добра никому, пьян во все дни», и Бутурлин, «человек злорадный и пьяный, и мздоимливый», и Лефорт, «невежественный немного меньше Меншикова, дебошан французский». Но среди этой разношерстной компании проницательным взглядом архиерей сразу выделил Федора Апраксина, компанейского человека, отличавшегося от остальных спутников Петра добродушием, порядочностью и пытливостью.

В предновогодний день, 30 августа, воеводские палаты заполнили гости, Апраксин праздновал вступление в должность воеводы двинского. Дьяк Озеров расстарался. Потряс купцов городских, иноземных гостей пошерстил — и обеденный стол удался на славу. Не отстал и архиерей, прислал разных пряностей, рыбу, пиво.

Едва Петр произнес здравницу в честь нового воеводы, как под окнами ухнули пушки.

— Ай да молодец Федор, — крикнул Петр и подмигнул Апраксину. — Ежели так архангелогородцы чествуют воеводу в первый день, значит, почуяли в тебе хозяина.

Упомянул и летописец это застолье. «Велики государь хлеб кушал у воеводы Федора Матвеевича. Стрельба была из пушек. От государя архиерею много подачи было».

Архиерей перед уходом напомнил новому воеводе:

— Не позабудь взавтрево на литургию. Новыя лета славить будем.

1 сентября Афанасий совершал в соборе «действо Нового лета», правил литургию с песнопением. Воевода стоял на самом почетном месте, рядом с государевым, но оно пустовало. Петр в соборе так и не появился. На площади в унисон с колокольным перезвоном гремели залпы. «…Стрельба была из пушек и из полков из мелкого оружия по три выстрела и с яхты государевы и с немецких кораблей…» Выйдя из собора, Апраксин забеспокоился:

— Государь где-то припозднился?

Всесведущий дьяк Андрей Озеров, озираясь, вполголоса с ухмылкой доложил:

— Здравствует он, намедни с князь Борисом к смазливой женке, вдовице Володимеровой наладились.

Апраксин подошел к архиерею и уже по-свойски попросил:

— Не обессудь, владыко, поезжай к государю, присмотри, мне-то не с руки с незнакомыми бабами якшаться.

Афанасий понимающе улыбнулся, разыскал Петра, да и застрял у него. «Великий государь преосвященного архиепископа милостивым своим словом любительне жаловал и из своих государских рук жаловал преосвященного архиепископа водкою. Сего 1 числа день был благополучный и воздух прозрачный».

Воевода, воспользовавшись передышкой, поспешил на новую верфь. Близился день закладки яхты, надо было все успеть.

Еще на мостках через Кузнечиху у Апраксина отлегло на душе: мимо одна за другой тянулись подводы с бревнами и досками, на берегу копошились плотники, настилали помост для будущего судна. Заискивающе улыбаясь, подбежал и низко поклонился старший приказчик. Вразвалку, не торопясь, усталой походкой подошел Яким Воронин, слегка поклонился. Апраксин вопросительно посмотрел на него.

— Все успеется, Федор Матвеев. Помост уложим дни через два. Федосейка и Кикин нынче с управителем киль подбирают в магазейне.

— Ну, ну, гляди, первый блин штоб не комом.

Откуда-то появился запыхавшийся подьячий, низко кланяясь, проговорил:

— Государь великий вам повелел к нему поспешать на остров.

«Неймется Петру Лексеичу, — вздохнул про себя Апраксин, — не иначе затею какую надумал».

В дворцовой светелке на Моисеевом острове было шумно. Оба князя, Лефорт и Бутурлин, сильно подвыпившие, о чем-то спорили.

Царь встретил без обиняков:

— Садись, негоже прежде времени от нашей компании отчаливать. — Позевывая, сказал: — Нынче я передохну, вечор пойдешь со мной в австерию, поглядим купцов ихних, тебе сие в масть.

Царя принимали в таверне с почестью, как принято. Когда он появился в дверях, хозяин-иноземец, низко кланяясь, приветливо пригласил в зал. Завсегдатаи встали, приглашая каждый к своему столу. Некоторые, переглядываясь, шептали друг другу: «Спутник царя Петра новый воевода Апраксин».

Петр обычно не отказывался, но любил менять собеседников и всегда сам заказывал угощение. Знал прижимистость иноземцев, и не только в этом. Почти всегда, как только царь заводил разговор о прибылях за русские товары, купцы краснели, поднимали брови, улыбались и молча дымили трубками. В этот вечер повезло. Рядом с Петром сидел молодой торговец из Голландии.