Иван Фирсов - Федор Апраксин. С чистой совестью

В этих схватках подчас решающую роль приобретало могущество соперников на море. Так случилось год назад, когда голландский принц Вильгельм Оранский, используя благоприятную обстановку, своим флотом обеспечил высадку войск в Англии и в конечном итоге воцарился на английском престоле. Пятьсот транспортов под прикрытием пятидесяти кораблей сделали успешный бросок через Ла-Манш. Голландским флотом командовал, как ни странно, бывший маршал Франции, гугенот, бежавший от Людовика IV, Шомберг.

В свою очередь не оставался в долгу и французский флот. Спустя год с небольшим эскадра адмирала Турвилля из семидесяти вымпелов взяла верх над союзной англо-голландской эскадрой, имевшей только шестьдесят кораблей. Успехи на море упрочили положение короля Джеймса II в Ирландии, но не надолго. Французы не воспрепятствовали высадке войск Вильгельма Оранского в Ирландии, армия Джеймса II вскоре потерпела поражение при Бойне, и король бежал во Францию.

Война между Людовиком IV и Вильгельмом Оранским продолжалась с переменным успехом на море и на суше, а отзвуки ее с большим опозданием долетали до Москвы.

Когда вести о военных событиях достигали Немецкой слободы, ее обитатели разделялись на две партии. Голландцы, датчане, англичане, немцы держали сторону Вильгельма. Их было явное большинство. Малочисленных сторонников французского короля представляли шотландец Петрик Гордон и швейцарец Франц Лефорт со своим окружением. Каждая партия радовалась успехам и огорчалась поражениям своих кумиров. Спорили друг с другом ожесточенно.

Петр, успевший пристраститься к курению, дымил трубкой, посматривал, прислушивался, размышлял.

Свои мысли высказывал часто Апраксину.

— Мыслю, слушая перебранку на Кукуе, об отечестве нашем. На Руси куда ни двинешься, везде в степь упрешься, воды не видать. Деды наши и прадеды не зря к морю стремились. Торговлю пытали в Астрахани, Нарове. — Дернулись усики над губой царя.

«Эко, куда забрел, — почесал затылок Апраксин, — предков вспомнил».

— Поспешать надобно, — продолжал Петр, — верстать упущенное.

Начали издалека, с указания Тиммерману.

— Ты, Франц, отпиши своим в Голландию: надобны нам добрые умельцы корабельщики, на первый случай двое. Деньгу хорошую посули. Тебе, Федор Матвеевич, кумекать, где ладить в Переславле житье наше.

Апраксин недоуменно поднял брови.

— Не день-неделю, а месячишко-другой и поболее там обитать станем. Поразмысли по-хозяйски. Для челяди присмотри, где расположиться. — Перевел взгляд на Воронина. — Ну, Якимка, собирай потешных, с Апраксиным поезжай. Карстен, как фрегат доделаешь, другой фрегат закладывай, пушек десятков на два.

— Дело нужное, государь, — в тон царю высказался Тиммерман, — незадача только — маленько работников.

— На то, Франц, воеводам нижегородским, костромским, архангельским, ярославским отпишем немедля, сыщем людишек, к ремеслу корабельному годных, — плотников, кузнецов, протчих, да пришлем их в Переславль.

На следующий день зарядил дождь надолго. К озеру Апраксин со спутниками добрался лишь через неделю вечером. Приехали прямо на воеводский двор. Вместе с ними из Москвы ехал воеводский сын Михайло Собакин. Два года назад, в разгар лета, Федосей Скляев через Апраксина упросил царя приписать воеводского сына к потешным. Федор долго к нему присматривался, сродни ему была его застенчивая, прямая натура. Вначале он каждый день приходил на верфь, усаживался где-нибудь в стороне под кустиком, наблюдал, как его одногодки постигают плотницкое и другое искусство. У них тоже не все получалось сразу, и поэтому он как-то пришел с топором и попросил Кузьму Еремеева:

— Дозволь и мне спытать досье-то тесать…

По ходу работы стал общаться с потешными, подружился с Верещагиным и Скляевым.

Воеводы в этот раз дома не оказалось, во Владимир по делам помытчиков уехал. Михаил радушно принимал всю ватагу на правах хозяина.

Места хватило всем, разместились на просторном воеводском подворье. Поздно ночью, когда все уже спали, вернулся Собакин. Жена встретила его внизу:

— Нынче гости пожаловали из Москвы, с ними Мишутка. По делам государевым, — зевнула, перекрестила рот, — опять эту мороку разводить будут на Трубеже.

— Слыхал, слыхал без тебя, — пробурчал Собакин, явно недовольный словоохотливостью жены, проговорил: — Поутру бы поранее послать за Еремеевым.

Утром под предводительством Апраксина осматривали окрестности Переславля.