Владимир Шатов - Ни шагу назад!

- В конце концов, это не шутки. - Подумал Григорий и нервно закурил. - По крайней мере, я выдержал. Может быть, самолёт рухнул дальше, вне поля зрения?

Через час пришёл угрюмый парень, сгорбленный, как старик.

- Можешь идти, - кратко сказал он. - Я твой сменщик.

Шелехов был удивлён, что он никак не отозвался о его стрельбе, и сказал как можно небрежнее:

- Думаю, что я подбил самолёт.

- Уверен?

- Он дымил...

- Мне то, что с того?

- А ты сбивал самолёты?

Парень сначала ничего не ответил, яростно разгребая ногами кучу дымящихся гильз. Наконец он недовольно проворчал:

- Какого чёрта ты оставил пустыми ленты?

- Нам надо самим набивать их?

- Думаешь, эта штуковина заряжается сама?

Григорий молча снарядил патронами одну и, не попрощавшись, ушёл. Он возвращался в казарму сильно уязвлённым, что никто не заметил его сражения. Только Захаров сказал что, он обратил на это внимание.

- Ах да, был ещё один парень. – Анатолий стряхнул побелку с плеча. - Тот всё это время спал, но когда немец осыпал градом пуль крышу, кусок штукатурки попал ему прямо на лицо. Он тоже видел тебя из окна и пожалел, что у тебя закончилась пулемётная лента.

- Так я попал или нет.

- Не знаю, - скривился, как от зубной боли Захаров. – Но если бы не патроны, ты бы точно добил бы его. Если спросят, мы подтвердим это.

Позднее выяснилось, что Григорий таки сбил немецкий самолёт и ему дали медаль «За отвагу». Ещё через месяц дивизию спешно погрузили в эшелоны и выдвинули на встречу рвущемуся к Волге врагу.

Согласно календарю давно должна была наступить весна, но вместо этого снова вернулась зима. Безжалостная и жестокая русская зима, такая холодная, что всё вокруг, как по волшебству превратилось в хрупкий лед.

- В этой забытой Богом стране бывает тепло? - Синевато-белый снег хрустел под колёсами машины, как раздавленное стекло.

Закутанные с ног до головы, сослуживцы Иоганна Майера ехали на фронт в открытых грузовиках и отчаянно мёрзли.

- Больше всего на свете завидую сидящему впереди водителю, - признался товарищам посиневший Вилли. - Его хоть защищает от холода кабина грузовика.

- Проклятый холод и варварская страна! – выругался Францл и выпустил изо рта облачко пара.

Чтобы согреться, солдаты принялись мутузить друг друга, устроив в кузове настоящую свалку. Но всё без толку. Они ещё сильнее стали дрожать и едва могли говорить, потому что их губы задубели от мороза.

- Пилле не стучи так сильно зубами, - иронично предупредил Ковач. – Будь осторожнее, иначе сломаешь себе челюсть.

- Пошёл ты! – Ответил тот, мелко трясясь. – Ты догадываешься куда?

- Я как раз туда и направляюсь. – Пошутил Ковач и добавил.- Думаю, мы там точно согреемся…

Дизельный мотор грузового «мерседеса» продолжал довольно урчать, но сквозь его голос начал пробиваться гул передовой. Когда Иоганн в первый раз услышал громыхание фронта, то сразу же от страха перед этим диким монстром у него мурашки пошли по коже.

- Теперь мороз у меня не только снаружи, но и внутри. – Признался он Вилли.

- А я уже давно ничего не чувствую! – равнодушно ответил товарищ. – Наверное, мы зря согласились на твоё дурацкое предложение пойти на передовую добровольцами.

Унылое свинцовое небо в состоянии сплошной облачности висело над головами холодным, однообразным и совершенно безжалостным блином. Куда ни глянешь вокруг, повсюду один только снег, бесконечное снежное пространство.

- Выгружаемся! – последовал ожидаемый приказ командира их дорожной команды. Когда грузовики внезапно остановились посредине пустынной степи, он крикнул:

- Построение через десять минут.

- Хотя бы согреемся от ходьбы.

Через час ускоренного марша до конца замёрзшая воинская часть достигла участка лесистой местности и миновала сожженную бревенчатую избу. Рядом с развалинами стояло чёрное от пожара дерево. С него, как гигантские груши, свешивались три голых тела, замёрзших до твердости камня.

- Что тут произошло?

Подбородки неестественно вывернутых голов, были намертво прижаты к вытянутым верёвками невероятно длинным шеям. Тела болтались на них, покачиваясь от ветра, иногда ударяясь друг о друга.

- Смотри Иоганн! – потрясённо сказал Пилле. - Одно из них принадлежит женщине.

- Вернее принадлежало…

- Как думаешь, за что её повесили?

- За шею! – отрезал Майер. – Чтобы она ни сделала, она не заслуживала такой смерти.

Ледяной ветер играл её льняного цвета волосами, которые доставали до узких бёдер и закрывали торчащие груди. Она болталась с правого края, привязанная первой за крепкий сук, нависший над самой дорогой.