Артур Дойль - Родни Стоун

— Прекрасно, — сказал дядя и повернул гнедых.

— Ваш боец еще не явился, — заметил Мендоса; в его тоне и в выражении лица сквозило подозрение.

— А тебе какое дело, черт подери? — со злостью крикнул Белчер.

— Нам всем есть дело, потому что ходят разные слухи!

— Так держи их про себя, не то пожалеешь, что слушал!

— Ладно, ладно, Джем. Ты, видно, нынче плохо позавтракал.

— А остальные уже на месте? — небрежно спросил дядя.

— Нет еще, сэр Чарльз. Но Том Оуэн с канатами и кольями уже там. Только что проехал Джексон и почти все, кто будет охранять порядок.

— У нас в запасе еще час, — заметил дядя, когда мы покатили дальше. — А те, возможно, опоздают, ведь им ехать от Рейгета.

— Вы держитесь молодцом, Треджеллис, — сказал Крейвен.

— Нам надо храбриться и не подавать виду до последней минуты.

— Ну, конечно, сэр! — воскликнул Белчер. — Уж будьте уверены, раз ставки на Джима так подскочили, это неспроста — кто-то что-то проведал. Надо держаться изо всех сил, сэр, а там видно будет.

Задолго до того, как мы увидели собравшуюся толпу, до нас уже доносился гул, похожий на рокот прибоя, — и вот наконец мы въехали на вершину холма, и взорам открылся гигантский людской водоворот, где все устремлялось к небольшой воронке посередине. А вересковые просторы вокруг были усеяны тысячами экипажей и лошадей, и всюду на косогорах пестрели раскинутые на скорую руку навесы и палатки. Для ринга была выбрана широкая котловина: расположившись по склонам этого прекрасного амфитеатра, добрых тридцать тысяч зрителей могли хорошо видеть то, что происходило внутри. Когда мы подъехали, среди тех, кто сидел с краю, раздалось «ура», перекинулось дальше, дальше, и наконец все это множество народу разразилось приветственными криками. А через минуту возгласы раздались снова — с другого края амфитеатра, по ту сторону арены, — все лица, обращенные к нам, отвернулись, и в мгновение ока раскинувшееся перед нами людское море из светлого стало темным.

— Это они. Не опоздали, — в один голос сказали дядя и Крейвен.

Стоя в коляске, мы увидели приближавшуюся по холмам кавалькаду. Впереди, в огромном желтом ландо, ехали сэр Лотиан Хьюм, Краб Уилсон и его тренер капитан Барклей. На шляпах форейторов развевались желтые ленты — цвет Уилсона, в желтом ему предстояло выйти на ринг. За ними гарцевала добрая сотня разных знатных господ из западных графств, а дальше, насколько хватал глаз, тянулся по Гринстедской дороге поток всевозможных карет, колясок и легких двуколок. Огромное ландо, раскачиваясь и подпрыгивая на кочках, направлялось в нашу сторону, и наконец сэр Лотиан заметил нас и крикнул форейторам, чтобы придержали лошадей.

— Доброе утро, сэр Чарльз, — сказал он и легко соскочил наземь. — Я так и думал, что это ваша красная коляска. Отличное утро для боя.

Дядя молча и сухо поклонился.

— Раз мы уже здесь, я думаю, можно и начинать, — продолжал сэр Лотиан, словно не замечая его холодности.

— Мы начнем в десять и ни минутой раньше.

— Прекрасно, как вам угодно. А кстати, сэр Чарльз, где ваш боец?

— Я хотел бы спросить об этом вас, сэр Лотиан, — отвечал дядя. — Где мой боец?

На лице сэра Лотиана выразилось изумление, если и не искреннее, то мастерски разыгранное.

— Почему вы задаете мне столь странный вопрос?

— Потому что я хотел бы получить на него ответ.

— Что я могу ответить? Меня это не касается.

— А у меня есть основания полагать, что вы тем не менее имеете к этому касательство.

— Если вы соблаговолите выразиться хоть немного яснее, я, быть может, и пойму, что вы желаете этим сказать.

Оба были очень бледны, держались холодно и учтиво и не возвышали голоса, но взгляды их скрестились, точно разящие клинки. Я вспомнил, что сэр Лотиан славится как непобедимый беспощадный дуэлянт, и мне стало страшно за дядю.

— Так вот, сэр, если вы полагаете, будто я дал вам повод для недовольства, вы меня крайне обяжете, высказавшись яснее.

— Извольте, — сказал дядя. — Некие злоумышленники сговорились искалечить или похитить моего бойца, и у меня есть все основания полагать, что вам об этом известно.

Мрачное лицо сэра Лотиана исказила злобная усмешка.

— Понимаю, — сказал он. — Во время тренировки ваш ставленник не оправдал надежд, и вам теперь приходится выдумывать какие-то отговорки. Но, мне кажется, вы могли бы сочинить что-нибудь более правдоподобное и чреватое не столь серьезными последствиями.

— Сэр, — сказал дядя с внезапно прорвавшимся бешенством, — вы лжете, но только вам одному известно, какую отъявленную ложь вы мне преподносите!