В. Каргалов - Полководцы X-XVI вв.

Но король ошибся: русские ядра все-таки делали в стенах большие проломы, была разбита одна из башен Крыношевская. Но то, что разрушалось пушечным огнем днем, ночью восстанавливалось смолянами. Осада затягивалась. Может быть, и удалось бы в конце концов сломить упорство осажденных, но благоприятное для осады летнее время было упущено из-за крымской опасности. «Приспели осени дни студеные, а корму конского скудно было», – печально писал автор «Повести о Смоленском взятии». А тут еще стали приходить известия, что король Сигизмунд собрал тридцатитысячную армию и готовится идти к Смоленску…

Простояв под городом четыре недели, великий князь Василий III 21 ноября возвратился в Москву. То, что это лишь передышка перед новым походом, понимали и Василий и король Сигизмунд. Не надеясь на собственные силы, Сигизмунд нанял семь тысяч польских «жолнеров», для уплаты которым пришлось вводить дополнительные налоги. В смоленскую крепость был назначен новый воевода Юрий Сологуб. Оживленно велись переговоры с крымским ханом, чтобы согласованно выступить против России.

В феврале 1514 года «князь великий Василий Иванович всея Русии приговорил итти в третии к Смоленску», – свидетельствует разрядная книга. Следующие записи дают возможность понять общий план войны. Русские военачальники учли уроки прошлого года и решили, обезопасив себя с юга выдвижением сильного войска в Тулу, направиться весной прямо на Смоленск, чтобы летом закончить дело, невзирая на маневры крымского хана. «Мая в 4 день послал князь великий на Тулу воевод», с ними было пять полков; другие воеводы стояли в Рязани, Серпухове и на реке Угре. Вся «крымская украина» была надежно прикрыта. Полки, направленные в смоленский поход, снова возглавил воевода Даниил Васильевич Щеня. «Того же месяца в 30 день отпустил князь великий в Дорогобуж боярина своего князя Даниила Васильевича да князя Михаила Львовича Глинского, а из Дорогобужа велел итти часа того к Смоленску», где Щеня должен был принять командование большим полком.

Снова были приняты меры к тому, чтобы отрезать Смоленск от «литовской помощи». 7 июня новгородским наместникам Василию Шуйскому и Ивану Морозову было приказано двигаться к Орше, на «Дрютские поля».

8 июня из Москвы выступил великий князь Василий III с братьями Юрием и Семеном, со «всеми силами». Рать для третьего смоленского похода была собрана огромная – до восьмидесяти тысяч человек. Двигалась она медленно, так как к городу везли «большой наряд», тяжелые осадные пушки, которых по одним сведениям было сто сорок, а по другим – даже триста. «Велики пушки», ядра которых весили несколько пудов, тянули на полозьях сотни «посошных людей», для них приходилось специально строить или укреплять мосты.

Только в середине июля основные силы русского войска подошли к Смоленску. Начались осадные работы. Тысячи «посошных людей» насыпали валы для пушек перегораживали «рогатками» выезды из города, ставили «тын», чтобы предупредить неожиданные вылазки, готовили «туры» (хворостяные корзины, набитые песком для защиты от пуль и картечи) в целях прикрытия «большого наряда», расположившегося метрах в шестистах – восьмистах от стен крепости. Артиллерии отводилась главная роль в предстоящей баталии: предыдущие приступы показали, какими большими потерями и какими малыми шансами на успех оборачивались попытки штурмовать неразрушенные стены.

Наконец приготовления были закончены, и 29 июля 1514 года заговорили «пушки великие», «большой наряд». Огонь был сокрушительным. То там, то здесь рушились участки стены, к которым немедленно подбегали русские «пищальники», чтобы помешать литовцам восстановить укрепления. В городе начались пожары: ядра, перелетавшие через стены, убивали людей на улицах.

Летописец так описывал последний день смоленской осады: «Пришел князь великий сам и с своими братьями под город Смоленск с многими силами и с великим нарядом пушечным. И пушки и пищали большие около града поставив, повелел бить град со всех сторон, и приступы великие чинить без отдыха, и огненными пушками в град бить, так что от пушечного и пищального и людского кричания и вопля, также и от градских людей супротивного боя пушек и пищалей, земля колебалась, и друг друга не видели, и весь град в пламени и дыму, казалось, вздымался. И страх великий напал на горожан, и начали из града кричать, чтобы великий государь пожаловал, меч свой унял, а бою велел перестать, а они хотят государю бить челом и град сдать».