Владимир Еременко: Дождаться утра

Повесть Владимира Еременко «Дождаться утра» сложилась из двух самостоятельных повестей «Дождаться утра» и «Свой хлеб», связанных общностью темы и жанра, в котором явственно проступает документально-биографическое начало.

В основе повествования — судьба двух поколений семьи Чупровых: Андрея Чупрова-старшего, пережившего подростком Сталинградское сражение и вражескую оккупацию, и его сына Андрея, тоже подростка, родившегося после войны.

Война и мир, отцы и дети, связь поколений, преемственность духовных, моральных, идейных ценностей, память и ответственность — такова проблемно-тематическая канва этой книги, сильной прежде всего своей невыдуманностью, подлинностью, ибо за всем сказанным в ней с очевидностью встает личный — горький, тяжкий, во многом трагический — опыт автора.

«Дождаться утра» — книга о Сталинградской битве. О ней писано много в нашей литературе. Но у В. Еременко героическая эпопея увидена в неожиданном, новом для литературы ракурсе. Она увидена не из солдатского окопа, не с командного пункта сражающейся части, не из Ставки Верховного Командования. Она увидена не участником боев с нашей или вражеской стороны, а глазами подростка, оказавшегося вместе со своими домашними и соседями в блиндаже, возле которого и над которым неделями гремело небывалое сражение. Она увидена пытливым и памятливым ребячьим взглядом и сердцем не со стороны, а из самой, можно сказать, сердцевины, середины события, ставшего историческим. И отчет об увиденном и пережитом дан откровенно и бесхитростно, без прикрас и умолчаний, просто и обстоятельно, что придает сказанному убедительную и волнующую силу живого свидетельства.

Особенно ценно это свидетельство в наши дни, когда от событий, описанных в повести, нас отделяет сорокалетие — время смены двух человеческих поколений. Юным важно знать, как все было тогда и каково было их сверстникам, оказавшимся во власти врага, видевшим новоявленных завоевателей и сокрушителей мира социализма не только лицо в лицо, но и в спину: измотанных бессмысленными для них боями, опустошенных и отчаявшихся.

В третьей части герои повести дождались наконец утра освобождения. Враг отметен от Сталинграда, но еще не разбит. Еще идет война, и четырнадцатилетний Андрей Чупров, видевший страшное и потерявший многих близких, работает трактористом на колхозном, изрытом воронками и еще не полностью очищенном от мин и снарядов поле.

А затем переброс повествования в наши дни: вот как живет его сын, ученик 9-го класса, тоже Андрей.

Сравнение помогает лучше уяснить различие и преемственность между временем и людьми. Автор заранее отметает точку зрения, будто пробелы в воспитании нынешней молодежи проистекают только от незнания юными тех трудностей и лишений, которые выпали на долю их отцов и дедов. Нет, не материальное благополучие, а встречающиеся еще порой непонимание и недоверие, душевная глухота и черствость, присущие отдельным представителям любого из поколений, — вот из каких «камней» воздвигаются стены, разделяющие людей.

Но разве не долг старших, более опытных и мудрых, понять сегодняшнюю молодежь и помочь ей понять себя самое и своих отцов? Разве не в этом суть педагогики, воспитывающей чувство связи одной эпохи с другой, чтобы по этой связи, как ток по проводам, передавались юным идеи, знания и нравственные понятия, выработанные и испытанные предшественниками?

В третьей части повести одно из центральных мест занимает эпизод, казалось бы, не особенно значительный, но показывающий, как нельзя, как не надо воспитывать. Сын рассказчика и его товарищи, гоняя по школьному коридору шайбу, испачкали стену, незадолго до того покрашенную двумя шефами-пенсионерами. Ребята сами вымыли стену. Они остро переживали последствия своего озорства. Но руководству школы этого показалось мало. Мальчишек, их родителей и учителей вызвали в кабинет директора школы. От ребят, поступок которых был квалифицирован как «злостное хулиганство», потребовали публичного покаяния и клятвенных обещаний, что они никогда впредь не будут шалить на переменах и получать плохие отметки на уроках.

Что же произошло в результате? Учеников, которые легко давали заведомо невыполнимые обещания, которые лицемерили и лгали, отпустили с миром. А на тех, которые, подобно Чупрову-младшему, были правдивы и честны («Перед шефами извинюсь, — говорит Андрей, — больше такого не будет. Честное комсомольское даю… А чтобы никогда и ничего не случалось, пообещать не могу»), — обрушились «педагогические» громы и молнии.