Виктор Ротов - Заговор в золотой преисподней, или руководство к Действию (Историко-аналитический роман-документ)

Но совершенно потрясающие свидетельства о прижизненных призраках — двойниках приводит в своих «Воспоминаниях» Людовик XVIII.

«За два дня до смерти (Екатерины Второй. — В. Р.), — писал он, — фрейлины, дежурившие у дверей спальни Ея Величества, увидели, что государыня в ночном костюме и со свечой в руках выходит из своей спальни и идет по направлению к тронной зале и входит туда. Сперва они были очень удивлены таким странным и поздним выходом, а вскоре начали тревожиться ее продолжительным отсутствием. Каково же было их изумление, когда они услыхали из спальни государыни звонок, которым обыкно венно призывалась дежурная прислуга! Бросившись в спальню, они увидели государыню, лежавшую на кровати. Екатерина спросила с неудовольствием, кто ей мешает спать. Фрейлины замялись, боясь сказать ей правду, но императрица быстро заметила их смущение и в конце концов заставила‑таки рассказать подробно все происшествие. Живо заинтересованная рассказом, она приказала подать одеться и, в сопровождении своих фрейлин, отправилась в тронную залу. Дверь была отворена — и странное зрелище представилось глазам всех присутствующих: громадная зала была освещена каким‑то зеленоватым светом. На троне сидел призрак — другая Екатерина!

Императрица вскрикнула и упала без чувств. С этой минугы здоровье ее расстроилось, и два дня спустя апоплексический удар прекратил ее жизнь».

Еще более жуткий случай произошел с русским поэтом князем П. А. Вяземским, жившим в 1792–1872 годах. Рассказ этот сохранился в записи петербургского епископа Порфирия (Успенского), сделавшего ее со слов самох’о Вяземского.

«Однажды ночью я возвращался в свою квартиру на Невском проспекте у Аничкова моста и увидел яркий свет в окнах моего кабинета. Не зная, отчего так произошло, вхожу в дом и спрашиваю своего слугу: «Кто в моем кабинете?» Слуга сказал мне: «Там нет никого», и подал мне ключ от этой комнаты. Я отпер кабинет, вошел туда и увидел, что в глубине комнаты сидит спиной ко мне какой‑то человек и что‑то пишет. Я подошел к нему и, из‑за плеча его, прочитав написанное, громко крикнул, схватился за грудь свою и упал без чувств; когда же очнулся, уже не видел писавшего, а написанное им взял, скрыл и до сей поры таю, а перед смертью прикажу положить со мною в гроб и могилу эту тайну мою. Кажется, я видел самого себя пишущего».

Дьявольщина да и только! Но ученые дают этому толкование. А. А. Горбовский объясняет эго феноменом так называемой телепортации. Но что эго такое, не поясняет.

Вернемся же к Зинотги и Маме.

Этой ночью Маме явился ее «призрак — двойник». А дело было так.

«Я ушла к себе, — пишет Анна Вырубова, — в 11–том часу. (Вечера. — В. Р.) Не успела убрать голову ко сну — вдруг телефон. Мама говорит:

— Если ты не очень устала, приходи ко мне. У меня такая тоска… Пойду, помолюсь. Придешь — почитаем.

Я собралась идти. В это время — с ногой что‑то неладное. Прошло в общем полчаса. Подъехала ровно в 12. Поднялась. Прошла левым проходом. Ие успела дойти, как услыхала крик Мамы. Сразу не сообразила откуда. По крику думала — она умирает. Кинулась к ней — она лежит в молельной, ударилась головой о диван. Сколько прошло времени, не знаю. Но когда я прибежала к Маме, из‑за божницы выбежала какая‑то тень. И если бы Мама не лежала передо мной, я сказала бы, что прошла Мама. В таком же мягком халате, тот же чепец и, главное, та же походка.

Но Мама лежала тут же, и я решила, что это от испуга у меня галлюцинации.

Я открыла огонь. Никого не должно звать. Только лишние сплетни. Крикнула Зинотти, но она не отозвалась. Потерла Маме виски. Дала понюхать соль. Перевела ее и уложила. Мама глядела на меня безумными глазами. Только через час (было начало второго) она заговорила. И то, что она мне рассказала, было так страшно, что я приняла это за бред. А рассказала она мне вот что.

Когда она вошла и опустилась на колени перед образом Спасителя, то услыхала какой‑то шорох, подняла голову и увидела женщину. Женщина держала в руках черный крест и лист бумаги, а на бумаге черными буквами написано: «Гони Григория, он дьявол и несет смерть всему дому!»

И когда Мама это сказала, то вся задрожала. А потом тихо так прибавила: «И главное, эта женщина — как будто я сама! Как будто мой двойник!»

Я прочла с Мамой молитву старца «Господи, очисти разум от злого духа, умудри и проясни меня!»

Когда Мама стала успокаиваться, я позвала Зинотти, чтобы приготовить Маме питье — она одна умела его приготовить.