Виктор Ротов - Заговор в золотой преисподней, или руководство к Действию (Историко-аналитический роман-документ)

Как ни отводят нас от мысли, что нам мешают жить чужевыродки, как ни оттаскивают силком, нам‑таки действительно мешают жить. Нам стараются внушить, что мы сами во всем виноваты, такие вот мы отсталые, неумехи, но нам‑таки мешают жить. Мешают! И тут, господа хорошие, ничего не поделаешь: в природе так устроено, если встает один и тот же вопрос, и на него упрямо напрашивается один и тот же ответ — то это уже требует решения. Обязательно! Да, мы тугодумы. Да, мы склонны прощать и надеяться на то, что авось угрясется, устроится. И этим нашим многотерпением пользуются недобрые силы. Но наступит день и час прозрения, придет конец терпению и тогда…

Но почитаем еще «Протоколы»:

«Великие народные качества — откровенность и честность — суть пороки в политике, потому что они свергаю! с престолов лучше и вернее сильнейшего врага. Эти качества должны быть атрибутами гоевских царств, мы же отнюдь не должны руководствоваться ими».

«Наше право — в силе».

«Наш пароль — сила в лицемерии».

«Народы гоев одурманены спиртными напитками, а молодежь одурела от классицизма и раннего разврата, на который ее подбивала наша агентура — гувернеры, лакеи, гувернантки — в богатых домах, приказчики и проч., наши женщины в местах гоевских увеселений».

«Во всех концах мира слова «свобода, равенство, братство» — становили в наши ряды через наших слепых агентов целые легионы, которые с восторгом несли наши знамена. Между тем эти слова были червяками, которые подтачивали благосостояние гоев, уничтожая всюду мир, спокойствие, солидарность, разрушая все основы их государств».

«На развалинах природной и родовой аристократии мы поставили аристократию нашей интеллигенции, во главе всего, денежную».

«Наше торжество облегчалось еще тем, что в сношениях с нужными нам людьми мы всегда действовали на самые чувствительные струны человеческого ума — на расчет, на алчность, на ненасытность материальных потребностей человека, а каждая из перечисленных человеческих слабостей, взятая в отдельности, способна убить инициативу, отдавая волю людей в распоряжение покупателя их деятельности».

«Вы не думайте, что утверждения наши голословны: обратите внимание на подстроенные нами успехи дарвинизма, марксизма, ницшеизма. Растлевающее значение гоевских умов этих направлений нам‑то, по крайней мере, должно быть очевидно».

«Аристократия, пользовавшаяся по праву трудом рабочих, была заинтересована в том, чтобы рабочие были сыты, здоровы и крепки. Мы же заинтересованы в обратном — в вырождении гоев. Наша власть — в хроническом недоедании и слабости рабочего (подчеркнуто мной. — В. Р.), потому что всем этим он закрепощается нашей волей, а в своих он не найдет ни сил, ни энергии для противодействия ей.

Голод создает права капитала на рабочего вернее, чем аристократии давала это право законная Царская власть.

Нуждою и происходящею от нее завистливостью и ненавистью мы двигаем толпами и их руками стираем тех, кто нам мешает на пути нашем».

Вот те некоторые установки из «Протоколов Собраний Сионских Мудрецов». Они, мне кажется, отвечают в какой‑то степени на вопрос — почему императрица не винила в случившемся ни русский народ, ни солдат. И каких настоящих виновников имела в виду.

В. Ушкуйник в своей «Памятке русскому человеку», указывает прямо: «Ленин из Европы с помощью немцев, а Троцкий из Нью — Йорка с помощью иудеев — банкиров привезли в Россию несколько сот квалифицированных революционеров, не меньше 9/10 из которых были иудеями. Очень богатый, с весьма таинственными связями иудей Парвус играл крупную роль в темных махинациях по импорту этого опасного товара на русскую почву. Попав в Петербург, эта «малая закваска» развила бешеную деятельность, привлекала на свою сторону полуграмотные или вовсе неграмотные массы «Камаринских Мужиков» и повела их на штурм уже сгнившего на корню масонского Временного правительства. Вся демократическая бутафория (ситуация сильно напоминает сегодняшнюю. — В. Р.) при первом же щелчке развалилась в прах. Керенский, переодетый бабой, удрал в Финляндию, и началась страшная и кровавая эпоха военного коммунизма, гражданской войны и полной разрухи государства».

«Некий Новак, — сообщает В. Ушкуйник, — писал так: «Русские иудеи, угнетаемые царями, связали свою судьбу с революцией 1917 года с самого начала и поддерживали идеалы коммунизма.

Иудейская интеллигенция стала во главе революции и была ее вождем в самый тяжелый период.