Шарль-Альбер Коста-Де-Борегар - Роман роялиста времен революции :

Она покорилась быть матерью только издалека, утѣшая себя тѣмъ, что, благодаря ея положенію у принцессъ, ей удастся подготовить счастливую молодость тому, чье дѣтство было у нея отнято.

Если подобная роль была, все-таки, сносна для ея сердца, то единственно потому, что она знала, что Анри тамъ въ хорошихъ рукахъ подъ надзоромъ своихъ дядей — кавалера де-Вирье и другого — аббата [4] У графа Вирье было два брата, пережившіе его, и одна сестра: 1) Луи-Морнанжъ, де-Вирье, подполковникъ Прованскаго полка. 2) Клодъ-Франсуа-Матья, каноникъ капитула св. Петра въ Віеннѣ, аббатъ Фонтена въ Сансской епархіи. 3) Люкреція-Николь была замужемъ за барономъ де-Бюне, состоявшемъ при королѣ Сардиніи. . Одинъ снаряжалъ его въ походъ, другой наставлялъ его, тогда какъ сестра ихъ, добрая Николь, прятала его подъ свое крылышко, когда бабушка слишкомъ бранила.

По словамъ Николь, не было ребенка на светѣ умнѣе, милѣе, прелестнѣе маленькаго Анри.

Десять лѣтъ провелъ Анри безвыѣздно въ Пюпетьерѣ. Въ то время старое жилище не предвидѣло еще теперешняго блеска. Гостей тамъ бывало мало. Домъ былъ маленькій и неудобный. Но онъ стоялъ совсѣмъ въ лѣсу, у подошвы красивыхъ горъ Дофинэ, трехэтажныхъ, которыя точно поддерживали небо. Начиная съ ихъ снѣжныхъ вершинъ до самой долины можно было видѣть всю наличную зелень.

Съ облаками сливалась печальная зелень лиственницы, затѣмъ шли темныя иглы сосенъ. Кленъ съ своимъ мѣднымъ оттѣнкомъ являлся имъ контрастомъ. Затѣмъ дубы, тамъ дальше, въ полянѣ, каштановыя деревья съ своими зубчатыми листьями, мѣшаясь съ веселою зеленью яблонь въ цвѣту, склоняли свои вершины надъ крышами хижинъ.

Какъ всѣ, которымъ Богомъ уготовано было родиться на этой благодатной землѣ, какъ всѣ предки его рода, какъ всѣ его потомки, Анри де-Вирье страстно любилъ свой домъ. Ему и въ голову не приходила возможность его когда нибудь покинуть, онъ не допускалъ мысли о существованіи другого жилища, другихъ друэей, чего нибудь иного, кромѣ того, что онъ всегда зналъ.

Его тетка Николь была для него олицетвореніемъ доброты, бабушка — страха, дядя аббатъ — религіи, а другой дядя — славы, Перренъ олицетворялъ собою почтительность, Риттеръ, его маленькій товарищъ, — веселье, а священникъ Тивольи — рай или адъ, смотря потому, о чемъ онъ проповѣдывалъ. Что касается его матери, онъ любилъ ее какъ Бога, котораго вѣдь онъ тоже никогда не видалъ.

За исключеніемъ этихъ людей, для его сердца ничего не существовало, какъ не существовало для его глазъ ничего, кромѣ церкви въ Шабонѣ, его прихода и унылаго жилья сосѣда де-Лангонъ.

Набрасывая портретъ этого счастливаго ребенка, получаешь картину какого-то немного рая, но, увы! земной рай существуетъ только для того, чтобы быть изгнаннымъ изъ него.

Внезапно графняя де-Вирье очутилась при смерти въ Парижѣ. Горе подкосило, наконецъ, ея печальное существованіе. Одинъ Анри могъ привязать къ жизни свою мать. Но графинѣ де-Вирье было не дано разсѣять въ Пюпетьерѣ всѣ несогласія, какія породила ея близость съ принцессами. После; тѣни m-me Помпадуръ, тѣнь m-me дю-Барри стала между Версалемъ и строгой провинціей. Въ тѣ времена, какъ это бываетъ, впрочемъ, не рѣдко и теперь, строгость и ревность сливались въ одно въ своихъ суровыхъ сужденіяхъ.

Въ этомъ мучительномъ разладѣ была одна хорошая сторона: онъ привелъ къ тѣсной дружбѣ графини де-Вирье съ герцогинею де-Роганъ. Анри, котораго никогда не видали, былъ дитею ихъ обѣихъ.

Говорятъ, что люди, любящіе другъ друга, должны бы умирать вмѣстѣ. Нѣтъ, это было бы эгоизмомъ. Величайшимъ утѣшеніемъ для графини де-Вирье оставалась мысль, что ея другъ переживаетъ ее, чтобы любить ея сына. Чувствуя приближеніе смерти, она пожелала услыхать отъ герцогини, что она будетъ матерью ея Анри. И, заручившись этимъ обѣщаніемъ, съ облегченнымъ сердцемъ, настоящая мать скончалась.

Не останавливаясь передъ неудовольствіями, какія должно было породить исполненіе ея просьбы, m-me де-Роганъ, закрывъ глаза своей подругѣ, потребовала, чтобы Анри былъ присланъ въ Парижъ. Долго шли переговоры, но, наконецъ, быть можетъ, въ первый разъ въ жизни, маркиза де-Вирье сдалась и согласилась сдѣлать для чужой то, въ чемъ она отказывала своей невѣсткѣ. Анри отправился въ Парижъ. Черезъ двадцать лѣтъ, вспоминая объ этой рѣшительной минутѣ въ его жизни, вотъ что онъ написалъ:

«Среди моего смущенія при извѣстіи о моемъ отъѣздѣ въ Парижъ, гдѣ меня ожидала чужая мнѣ личность, мнѣ казалось, точно что-то порвалось въ моей жизни, и я вступаю на совсѣмъ иной путь, чѣмъ тотъ, для котораго я былъ созданъ»…