Иван Кошкин: За ценой не постоим

— Колька… Ко-о-лька.

Политрук что-то пробормотал и попытался повернуться на бок. Волков собрал в горсть снега и хладнокровно приложил ладонь к широкому Колькиному лицу. Трифонов открыл глаза и с тихой ненавистью произнес:

— Зараза ты, Сашка, такой сон похерил.

— Вставай, морда рязанская. Все же видно, что ты не воевал как следует, дрыхнешь, что барсук, — проворчал командир. — Спать нужно осторожно.

— А чего такое-то? — Политрук аккуратно выпростался из-под брезента и неловко вылез из окопа. — Черт, заколодел весь.

— Руки-ноги разомни, — посоветовал Волков, снимая с руки часы. — На, держи, разбуди меня через два с половиной часа. С ног падаю, если и сегодня не посплю — ни хрена командовать не смогу.

Трифонов энергично помахал руками, несколько раз сжал и разжал кулаки, затем принял у ротного часы и с видимым удовольствием застегнул их на левом запястье.

— «Омега», — ухмыльнулся он, натягивая поверх браслета трехпалую рукавицу. — Слушай, Сашка, а подари их мне?

— Обойдешься. — Шинель, которую лейтенант с вечера для легкости оставил в окопе, совершенно задубела. — Вот, мать ее, еще сломаю сейчас… Значит, смотри сюда, я разрешил бойцам погреться, ты на них не наскакивай, там Денис и Андрей Васильевич присматривают. Пройди по взводам, как раз секреты должны смениться…

— А так все спокойно? — спросил политрук, поднимая с земли карабин и разматывая тряпки, закрывавшие затвор и дуло от снега.

Он осмотрел затвор и вскинул карабин на плечо — Трифонов трепетно заботился обо всем, что стреляет, и в этом вопросе небрежения не терпел.

— Вроде да, но вы посматривайте, — пробормотал лейтенант, устраиваясь между храпящими бойцами. — Так не забудь, разбуди…

Волков заснул прежде, чем успел договорить. Трифонов покачал головой и, нагнувшись, накрыл командира брезентом по шапку. Лейтенант был на ногах больше суток и нуждался в отдыхе, пожалуй, больше, чем кто-либо другой.

26 октября батальон, совершив форсированный шестидесятикилометровый марш из Каширы под Тулу, влился в боевой состав 290-й стрелковой дивизии. Дивизия, изрядно потрепанная предыдущими боями, занимала рубеж Солосовка — Смирное, в трех километрах к югу от Ясной Поляны. Такой марш показался бы тяжелым даже летом. Теперь же по раскисшим проселкам, в сапогах, на которые налипло по пуду грязи, бойцы шли на пределе человеческих возможностей. Полевые кухни отстали безвозвратно, патронных двуколок не было — боеприпасы, пулеметы и минометы тащили на себе. С первых же километров люди стали избавляться от лишнего, по их мнению, груза. За утерю оружия ждал трибунал, поэтому выбрасывали каски, саперные лопатки, противогазы. Комбат, капитан Ковалев, предупредил, что за недостачу военного имущества ответят старшины, и разбазаривание амуниции удалось пресечь. Последние десять километров марша батальон тянулся исключительно на воле командиров. Трифонов запомнил, как один из бойцов первого взвода вдруг сел прямо в грязь на обочине, люди шли мимо, но тут к отставшему подбежал комвзвода, младший лейтенант Берестов, и крикнул: «Иван, голубчик, помоги!» Огромный красноармеец по фамилии то ли Громов, то ли Шумный, родом откуда-то из-за Урала, вышел из строя, они вдвоем вздернули человека на ноги и поволокли за взводом, пока тот не пошел сам. В пяти километрах от назначенного рубежа Ковалев спешился и повел свою кобылу в поводу — лошадь начала шататься.

К счастью, рубеж уже был подготовлен к обороне — строительный батальон закончил работы за час до подхода дивизии. Ковалев, в общем, остался доволен позицией, лишь первой роте пришлось поработать. Комбат посчитал, что станковые пулеметы не имеют надлежащих секторов обстрела, и приказал отрыть новые окопы. Дивизии здорово досталось в предыдущих боях, собственно, лишь батальон Ковалева можно было назвать полностью укомплектованным. Да и то станковых пулеметов имелось в наличии лишь четыре, из них один — скорострельный Дегтярев [1] ДС-39 — станковый пулемет Дегтярева образца 1939 года. Сконструированный на смену устаревшему пулемету «максиму», ДС-39 был значительно легче своего предшественника, имел воздушное охлаждение ствола, трехногий станок, кронштейн для оптического прицела, регулятор темпа стрельбы. К сожалению, пулемет имел ряд неустранимых недостатков и был снят с производства за несколько дней до начала ВОВ. В войсках ДС-39 постепенно заменялся пулеметом «максим». , капризный, как солистка Большого театра. Четыре батальонных миномета — почти артиллерия, вот только на каждый приходилось едва по двадцать выстрелов. Были еще ротные, но их мины, и без того едва сильнее ручной гранаты, в такой грязи становились почти бесполезными…