Макс Галло - Спартак. Бунт непокорных

Он гневно смотрел на меня, выдвинув подбородок вперед, его глаза метали молнии.

— Спартак зарубил того, кто метнул копье в легата! А ты живешь, Иаир, у этого легата с Посидионом и Аполлонией, а Спартак мертв, и многие наши тоже. Выжившим, а их несколько тысяч, Красс уже приготовил казнь. Я знаю, я видел.

— Расскажи мне, — попросил я.

Я, Иаир, присутствовал при возвращении легата. Он лежал на повозке. На его бедрах виднелись глубокие раны, плечо было рассечено, горло перерезано.

За долгий переход от ущелий Бруттия до поместья он потерял так много крови, что у него не было сил даже открыть глаза. Солдаты положили его на стол посреди таблинума, [8] Таблинум (лат. tablinum) — в древнеримском доме помещение за атрием. будто речь шла уже о трупе, которому осталось только воздать последние почести.

Ко мне пришла одна из любимых вольноотпущенниц Гая Фуска Салинатора. Она знала, что меня зовут Иаир-целитель, и умоляла помочь. Я тоже не хотел смерти легата. Он должен был сберечь память об этой войне. До сих пор он держал свою клятву. Он защитил нас, хотя мог бы отдать проконсулу. Посидион, Аполлония и я жили на его вилле.

Я смыл засохшую кровь и очистил раны. Они кишели червями, отвратительными, но полезными, которые питаются гнилой плотью, желтым гноем, текущим из ран.

Фуск Салинатор приподнял руку, а потом уронил ее.

Я видел этот жест и знал, что он будет жить, что он уважает клятву, данную Спартаку перед богами.

Единый Бог, мой Бог, позволил мне вырвать Гая Фуска Салинатора из цепких лап смерти. Значит, Он хотел, чтобы желание Спартака было исполнено. Чтобы война рабов осталась жива в памяти людей.

Но Спартак был мертв, и я попросил Курия рассказать мне о его последнем сражении.

— В ущельях Бруттия, недалеко от Петелии, — начал Курий, — мы обратили в бегство легионы под предводительством легата Гая Фуска Салинатора.

Это была наша первая победа за несколько недель. Она была похожа на те, что мы одерживали в начале войны на склонах Везувия, в долинах Кампании и Лукании.

Центурионы обратились в бегство, завидев нас.

Мы убили ликторов, захватили знамена, штандарты, фасции.

Рабы опьянели от радости. Они переходили от одного тела к другому, раздевали их, размахивали шлемами, мечами, дротиками, доспехами и копьями.

Рылись в сумках, с жадностью пили вино, ели пшеничные лепешки и сушеную рыбу.

Они хотели преследовать римлян и стали роптать, отходить от Спартака, а некоторые, узнав, что он ранил одного из них и позволил центурионам унести легата, грозили ему кулаками.

Но, когда Спартак приближался к ним, они опускали головы и продолжали его слушаться.

Я наблюдал за Спартаком. Он говорил с ними с безразличием, которого я никогда раньше не замечал за ним. Он объяснял, что другие легионы Красса готовятся к нападению. Нужно избежать атаки, спрятаться в лесах. Легионам вряд ли удастся заставить нас выйти оттуда. И когда-нибудь мы сможем отправиться на Сицилию.

Они стали кричать, что не согласны.

Они только что одержали победу. Они пили и гуляли. Говорили, что не хотят бежать, а хотят вернуться во фруктовые сады, в поместья Кампании, жить грабежом и разбоем.

Один из них крикнул:

— Здесь все легионы республики и даже Фракии. Рим остался без защиты! Рим голый! Рабы и нищие поднимут мятеж и примкнут к нам, как только мы подойдем к городским стенам. И мы войдем в Рим, братья!

Они не слышали Спартака, который призывал их не идти на север, к Лукании, Кампании и Риму. Легионы будут преследовать их по пятам и уничтожат. Им никогда не удастся взять Рим. Он отказался от этого замысла даже тогда, раньше, когда в его армии было гораздо больше людей.

Другой раб крикнул:

— Ты уже предаешь нас, Спартак!

Я стоял перед ним. Он сказал:

— Спасай свою жизнь, Курий, брось их. Боги лишают их разума.

Он протянул мне мешок, наполненный золотыми монетами.

— Ступай в Регий. Купи корабль и выйди в море. Может, свободным людям не остается ничего иного, как быть пиратами.

— А ты? Они больше не повинуются тебе, Спартак. Они знают, что ты спас жизнь легату. Они убьют тебя.

— Я с ними, — только и ответил он.

А я, Курий, был с ним.

Тогда мы пошли в Луканию. Мы больше не были людьми, мы были стадом, которое шло по полям, резало скот, сжигало виллы, валило фруктовые деревья, обворовывало и убивало всех, кто не был рабом или кто, будучи рабом, отказывался присоединиться к стаду.

Так мы дошли до берегов Силара, бурной реки в провинции Лукания.