Константин Шильдкрет - Гораздо тихий государь

— Не погуби! Пригожусь!

Куземка, поволокший было его к мятежникам, приостановился.

— Нуте-ко, выкладай.

Захлебываясь от волнения, путаясь и торопливо крестясь, сотский рассказал, что Куракин проведал о корепинской ватаге, укрывшейся в лесу, и приказал иноземным полкам оцепить лес.

Позабыв о сотском, Нагаев побежал с недоброю вестью к Савинке.

Вскоре издалека донеслись глухие пищальные выстрелы: то предупрежденная верными людьми Корепина ватага вступила в бой с полками, чтобы отвлечь их внимание от того, что готовилось в городе.

Расправившись с Ларионовым и Башмаковым, толпа откатились к церкви преподобного Феодосия, что на Лубянке.

— Православные христиане, — обратился к притихшим людям Корепин, — слыхали ли вы, что прописано в письмах?

— Чти!.. Сызнов чти.

Обнажив голову, гилевщики [36] Гилевщики — денежные бунтовщики. еще раз выслушали содержание воровского письма.

Едва Куземка окончил чтение, толпа, точно подхваченная ураганом, с гиком понеслась к усадьбе Шорина. На перекрестке мятежников перехватил сильный отряд рейтаров. Впереди, на белом аргамаке, с обнаженной саблей в застывшей руке, гордо, точно Егорий Храбрый, сидел безусый поручик, князь Кропоткин.

— Стой! — звонко отдал он команду и спрыгнул с коня.

К поручику, не снимая шапок, подошли Савинка и Нагаев.

— Здорово, князь! Аль глад почуял?

Кропоткин пожал плечами.

— Не разумею я глаголов сих.

— А вот, уразумей! — неожиданно вспыхнул Корепин и разорвал на себе ворот рубахи. — Коль по человечине стосковался, на — жри!.. Давись кровью холопьей!..

Князь с невольным восхищением уставился на Савинку.

— Костляв ты, смерд, не по мысли мне такая дичина. Да и очи у тебя бесноватые.

И запросто, как равного, потрепал Корепина по плечу.

Бунтари и рейтары с нескрываемым удивлением глядели на князя и ничего не понимали: «Уж не хмелен ли поручик, что со смердом, как с господарем, беседу беседует? Аль замыслил недоброе что?»

Кропоткин отступил и уже грозно крикнул:

— А не обскажешь ли, смерд, какая пригода повела вас на смуту да на верную смерть?

Савинка попытался ответить, но, князь остановил его резким взмахом сабли и повернулся к рейтарам.

— Сам сказывать буду.

Лицо его покрылось багряными пятнами, а круглый с ямочкой подбородок запрыгал, как у плачущего ребенка.

— Во имя Отца и Сына и Святого Духа! — начал он.

— Шел бы на середу, не слыхать нам! — взволновались задние ряды гилевщиков.

— Братья рейтары! — во всю силу легких крикнул князь и смело пошел в самую гущу толпы. — Гляньте-ко на людишек, коих мы призваны смертью поразить!

Рейтары от неожиданности побросали поводья.

— Хмелен! Ей-право, хмелен! — раздалось уже вслух.

— Хмельного отродясь и не нюхивал я! — возмущенно отозвался поручик. — А ныне, доподлинно, захмелел… Ибо кто не захмелеет, на лики глядучи смутьянов сих? Лики их сини, как у удавленников, и телеса тощи, как у преподобных, приявших подвиг великопостования.

Его голос сорвался, почерневшее лицо покрылось мелкими каплями пота, глаза закипели слезами. Низко склонив голову, он отвесил безмолствующим рейтарам глубокий поклон, коснувшись рукою земли.

— Не ведаю, как вы, — выдохнул он чуть слышно, — а я не подниму меча противу труждающихся и обремененных.

И с неожиданной силой воткнув саблю в землю, переломил ее надвое.

Толпа ахнула, испуганно отступила, но точас же с ревом бросилась к князю. Высоко, как могучий клич мятежников, взлетел на воздух Кропоткин.

— Слава! До века!..

Когда толпа немного успокоилась и пришла в себя, один из капралов спрыгнул с коня и опустился перед поручиком на колени.

— О многих людишках немочных поминал ты златыми устами своими, а про то упамятовал, что и нам воры денежные медью жалуют жалованье, что и мы, как и иные протчие, убоги ныне и сиры.

— На коней! — властно скомандовал князь. — За мной! — с Ильинки, четко отбивая шаг, двигались стрелецкие роты.

Савинка и Куземка выстроили гилевщиков рядами.

— Не выдавай, православные! — ухарски сдвинул Корепин шапку набекрень и по-разбойничьи свистнул… — А, не выдавай, православные!

Кропоткин натянул поводья и ринулся навстречу наступающим ротам. Немного времени понадобилось ему для того, чтобы привлечь на свою сторону войско. Обозленные недоеданием и неполучением жалованья, стрельцы с первых же слов, не задумываясь, перешли на сторону взбунтовавшегося народа.