Амин Маалуф - Странствие Бальдасара

Тогда я решил открыть капеллану истинное значение этого сочинения. Я рассказал ему все, что говорилось о книге среди книгопродавцев, и о сомнениях в ее подлинности, и о различных взглядах на свойства, которыми она якобы обладает.

— А вы, — спросил он, — что вы об этом думаете?

— Я никогда не рублю сплеча и до сих пор еще ни в чем не уверен. Бывают дни, когда мне кажется, что эта книга — самая драгоценная вещь на свете, а на следующий день я стыжусь, что был таким доверчивым и суеверным.

Улыбка сошла с его лица. Он поднял кружку и осенил меня ею, словно кадильницей, а потом опустошил ее одним глотком. Этим жестом, сказал он мне, он хотел отдать должное моей искренности, которой он от меня совсем не ожидал.

— Я-то думал, что вы сейчас начнете морочить мне голову обычными купеческими россказнями, утверждая, что разыскиваете эту книгу для одного коллекционера или что ваш отец на смертном одре завещал вам эти поиски. Не знаю, честны ли вы по природе или вы так говорили со мной, чтобы ввести меня в заблуждение. Я недостаточно с вами знаком, чтобы судить об этом, но мне нравится ваше поведение.

Он замолчал, схватил пустую кружку, потом сразу же поставил ее обратно на стол и резко сказал:

— Отдерните ту занавеску, за вашей спиной! Книга — там! Я опешил на минуту, спрашивая себя, не ослышался ли я. Я настолько уже привык к ловушкам, разочарованиям и неожиданным поворотам, что, услышав эти так просто сказанные слова, что книга — здесь, я совершенно растерялся. И даже подумал, уж не перепил ли я пива, ведь меня так томила жажда, что я опрокинул кружку одним духом.

Тем не менее я поднялся. Торжественно откинул темную и пыльную занавеску, на которую он мне указал. Книга и правда была там. «Сотое Имя». Я ожидал увидеть ее лежащей в каком-нибудь ларце, окруженном двумя свечами, или развернутою — как на аналое. Но ничего подобного. Она просто лежала на полке вместе с какими-то другими книгами, перьями, двумя чернильницами, пачкой чистой бумаги, коробочкой булавок и прочими вещами, разбросанными как попало. Я осторожно взял ее в руки, открыл на первой странице и удостоверился, что это она — та самая, которую подарил мне в прошлом году старый Идрис и которую я считал безвозвратно потерянной.

Был ли я поражен? Да, был. И потрясен, разумеется. Все это так похоже на чудо! Это — мой первый день в Лондоне, мои ноги еще не привыкли ступать по твердой земле, а книга, та, за которой я гонялся целый год, уже в моих руках! Капеллан дал мне время справиться с волнением. Он дождался, пока я медленно вернулся на место и сел с сильно бьющимся сердцем, прижимая книгу к своей груди. Потом твердо заявил мне:

— Это именно то, что вы искали…

Я сказал: «Да». Говоря по правде, мне удалось разглядеть не слишком много: в комнате было не так светло. Но я заметил название и даже прежде того я узнал ее по внешнему виду. Я не испытывал ни тени сомнения.

— Полагаю, вы превосходно читаете по-арабски.

Я снова сказал: «Да».

— Тогда я хочу предложить вам сделку.

Я поднял на него глаза, которые никак не хотели отрываться от моего вновь обретенного сокровища. Капеллан, казалось, о чем-то напряженно размышлял, и его лицо выглядело еще более значительным, даже если забыть о его бороде и гриве пышных с проседью волос.

— Я хочу предложить вам сделку, — повторил он, словно для того, чтобы дать себе еще несколько секунд на раздумье. — Вам нужна эта книга, а я желаю только понять ее содержание. Прочтите мне ее от начала до конца, а затем вы сможете забрать ее с собой.

И я опять сказал: «Да», — уже без тени сомнения.

Как хорошо я поступил, добравшись до Лондона! Моя счастливая звезда ждала меня здесь! Мое упорство было вознаграждена сторицей! Унаследованное мною упрямство моих предков сослужило мне хорошую службу! Я горжусь тем, что в жилах моих течет их кровь, что я оказался достоин своего происхождения!

В Лондоне, вторник, 24 августа 1666 года.

Знаю, моя задача будет нелегка.

Мне понадобится довольно много времени, чтобы прочитать почти двести страниц, а потом перевести их с арабского на латынь, и больше того — надо будет еще объяснить их, ведь автор вовсе не собирался писать ясно. Но в неожиданном предложении капеллана я все же усмотрел удачу, чтобы не сказать больше: знак свыше. Он предложил мне не просто вернуть себе книгу Мазандарани, а погрузиться в ее доскональное изучение, чего сам бы я никогда не сделал. Необходимость прочесть этот текст строчку за строчкой, необходимость перевести его слово в слово так, чтобы он стал понятен требовательному слушателю, — вот единственный способ выяснить раз и навсегда, действительно ли на его страницах живет тайна.