Дмитрий Дмитриев - Осиротевшее царство

— Бабушка, отпирай скорее, это — он! — задыхающимся от волнения голосом проговорила молодая девушка, торопя Марину скорее отпирать ворота. — Это — офицер, что защитил меня от озорников; я по голосу его узнала. Да что же, бабушка, не отпираешь?

— Отоприте, не со злом к вам пришёл! — послышался тихий голос за воротами.

Маруся отодвинула засов и отворила ворота. Она не ошиблась: у ворот стоял «ласковый» офицер, вступившийся за неё на улице.

Это был Лёвушка Храпунов. Прогуливаясь по Тверской, он случайно стал свидетелем, как полупьяные парни напали с пошлыми любезностями на проходившую с базара Марусю, вступился за девушку и наказал озорников, ударив их плашмя своею саблею. Необычайная красота Маруси произвела на Храпунова сильное впечатление; ему непременно захотелось узнать, кто эта девушка, и познакомиться с нею; он разглядел, в какие ворота юркнула красавица незнакомка, и, разделавшись с озорниками, поспешил к тем же воротам.

Проходя глухим переулком, Храпунов встретил какого-то горожанина и спросил его:

— Ты, добрый человек, не здешний будешь?

— Здешний, ваша милость, в этом переулке у меня есть домишко, — ответил ему горожанин.

— Так ты, наверное, знаешь, кому принадлежит этот домишко и кто в нём живёт? — и Лёвушка показал на Маринину хибарку.

— Как не знать, господин честной? В этой хибарке живёт колдунья, Мариной её звать, и она, как колдунья и гадалка, и-и как славится!

— Что же, она одна живёт?

— С внучкой.

— Это не та ли, такая красавица девушка, так чисто одетая, что сейчас в ворота вбежала?

— Она и есть, господин честной… Точно, колдуньина внучка с лица куда красовита. Одно слово, загляденье девка.

— А как её звать?

— Марусей, сиречь Марьей… Но мы все её русалкой называем. Уж очень она на русалку походит, особенно как свои косы распустит, что до самых пят доходят! Наденет на себя белый сарафан, распустит волосы, ну, как есть настоящая русалка.

— Спасибо, добрый человек, за сообщение, я пойду к колдунье, — и Лёвушка направился было к жилищу Марины.

— Ой, не ходи, господин честной, не ходи! Опутает тебя старая колдунья со своей внучкой-русалкой, околдует тебя… Лучше не ходи! — предостерегал Храпунова горожанин.

— Ни колдуний, ни русалок я не боюсь, — с улыбкою ответил Лёвушка и направился к воротам Марины.

— Эх, молодость, молодость! И до чего она доводит: ради красивой девки в колдуньино логовище пошёл, — посматривая вслед Храпунову, с соболезнованием проговорил горожанин.

— Бабушка, вот этот господин спас меня на улице от озорников, — поспешно сказала бабке Маруся, показывая на вошедшего к ним во двор Храпунова.

— Спасибо тебе, господин офицер, большое спасибо, что внучку мою не дал в обиду! — низко кланяясь Лёвушке, проговорила Марина. — Если не побрезгуешь, то зайди в нашу хибарку!

— Очень рад, бабушка! Устал я, так хоть немного отдохну у вас.

Храпунов переступил порог жилища; оно ничем не напоминало, что в нём живёт старая колдунья с молоденькой внучкой-«русалочкой».

Хибарка Марины отличалась большой опрятностью; не было там ни филина, ни чёрного кота — обычных атрибутов колдовства. В красном углу на полке стояли иконы в серебряных окладах; пред ними теплилась лампада; стены были чисто выбелены, пол тщательно вымыт. Посреди горницы стоял резной дубовый стол, а по стенам широкие скамьи, покрытые сукном. Перегородка разделяла горницу на две половины. Во второй горнице было так же чисто, как и в первой; там стояли две кровати с чистыми пологами и со стёгаными одеялами; на одной спала Марина, на другой — Маруся; у неё кровать была покрыта атласным одеялом, а перина и подушки на лебяжьем пуху; тут же стояли и укладка, кованная железом, с нарядами Маруси, и поставец с посудой, в числе которой были серебряные кубки и братины.

— Как у вас хорошо, какой порядок! — осматривая горницу, с удивлением воскликнул молодой офицер.

— Уж какое хорошо!.. В убожестве живём, — скромно заметила Марина, усаживая нежданного гостя в передний угол, на почётное место, и обратилась к внучке: — Ну что же ты, хозяйка молодая, сидишь молча, гостя желанного не угощаешь? Собери-ка закусить гостю дорогому, а я схожу на ледник, бражки да медка принесу. А может, винца желаешь, господин офицер? И винцо у нас найдётся хорошее…

— Не хлопочи, Маринушка, пожалуйста, не хлопочи, — проговорил Храпунов.

— Ты знаешь, как и звать меня? — удивилась старуха.

— Знаю. Знаю также, как и внучку твою звать.