Петр Полежаев - Фавор и опала

— Ваше величество можно поздравить с небывалым успехом. Говорят, что вы затравили до четырёх тысяч одних зайцев, не говоря уже о пятидесяти лисицах, пяти волках и трёх медведях? — спрашивал Андрей Иванович государя.

— Да что такое зайцы… я лучшую дичь затравил, Аней Иванович, видишь, я везде вожу с собой четырёх двуногих собак, — отвечал государь, наклонившись к старому воспитателю, но, однако же, не так тихо, чтобы нельзя было слышать и другим.

Кто были эти собаки, государь не высказал. Андрей Иванович, казалось, совершенно не понял намёка, а постоянно сопровождавшие государя Алексей Григорьевич и Прасковья Юрьевна с двумя дочерьми не имели никакого желания принять этот ответ на свой счёт. Вице-канцлер, видимо, остался доволен всем, только высоко поднимались его брови всякий раз, когда государь, не ограничиваясь угощениями соседки, сам не уставал подливать себе вина. К концу обеда государь заметно повеселел, глаза его заблестели и яркий румянец заиграл на щеках.

— Не хочешь ли с нами на охоту? — спрашивал он старого воспитателя, когда все мужчины после обеда перешли в гостиную и расположились в глубоких креслах перед камином.

— Нет, государь, меня уж увольте… стар становлюсь. Притом же сегодня надобно воротиться в Москву — я и приехал-то по самому нужному делу.

При слове «дело» лицо государя наморщилось.

— Ну, говори, Андрей Иванович, какое дело, вот вместе мы и рассудим… да говори только скорее: тебе некогда, и нам время дорого.

Андрей Иванович покряхтел, понюхал табаку, как делал всегда, когда содержание доклада было щекотливо, и начал несколько издали:

— Известно вам, государь, что в каждом благоустроенном государстве…

— Вот и занёсся, Андрей Иванович! В благоустроенном ли, не в благоустроенном ли, разве не всё равно… ты говори прямо дело… ведь сказал тебе, что время дорого, — с нетерпением перебил его государь.

— Вчера, ваше величество, был у меня граф Вратиславский по разным дипломатическим кондициям и между прочим высказал желание императора породниться с домом вашего величества.

— Это каким образом? — оживился вдруг государь. — Не сватается ли за Лизу? Скажи ему, чтобы убирался… И вечно ты, Андрей Иванович, с прожектами!

— Нет, государь, не о цесаревне Лизавете Петровне речь была, а о вас самих.

— Да ведь мы и так, кажется, родственниками приходимся? Какого же ещё нужно родства?

— Император желал бы видеть свою родственницу, принцессу Брауншвейг-Беверихскую, за вашим величеством, — наконец высказал разом вице-канцлер.

— Во-от что! — протянул государь. — А хороша она, Андрей Иванович? Видел портрет? В каких годах?

— Не зная мыслей вашего величества по сей акции, я не осмелился входить с графом ни в какие конверсации.

— И умно сделал, Андрей Иванович. Чаю, какая-нибудь немчура! Навяжешь себе обузу на шею и будешь маяться целый век. Император во всё будет ввязываться. Не хочу я немки… То ли дело свои, русские. Если надоест или в противность что сделает… отпустить можно… в монастырь отослать, и никому никакого отчёта не давай.

— Позвольте и мне, ваше величество, высказать своё мнение, — вмешался князь Алексей Григорьевич.

— Ну, говори, князь Алексей, какие такие у тебя завелись свои мнения, — разрешил государь, с явным пренебрежением оборотившись к старому Долгорукову.

— Искони веков, — начал князь Алексей Григорьевич, — как ведётся наше царство, московские государи всегда женились на своих же подданных по своему собственному выбору, кого полюбят. И было всё хорошо. Своя раба угождает мужу-государю и не ссорит его с другими государями, не было никогда никаких ссор и кляуз. Первый завёл новшество о супружестве на чужестранной принцессе покойный император Пётр Алексеевич, женив на принцессе Шарлотте сына своего покойного, дай Бог ему царствия небесного, родителя вашего, царевича Алексея Петровича, и вышло дело самое несчастное… Царевич всю свою жизнь плакался горькими слезами на свою супругу, и до войны чуть было не доходило… По моему мнению, Москве не след заискивать в чужих землях, когда дома хорошо. Лишние только путы себе.

— Слышь, как рассуждают умные-то люди. Вот у кого нам, Андрей Иванович, с тобою поучиться, — обратился государь к вице-канцлеру, насмешливо кивая на князя Алексея Григорьевича.

— Препозиции императорского двора заслуживают не такой аттенции, ваше величество, — серьёзно и внушительно заговорил Андрей Иванович. — Блаженной памяти ваш дедушка…