Николай Равич - Две столицы

О сражении при Фокшанах Суворов направил необычайно краткое сообщение Репнину, который переслал его Потёмкину и поспешил поздравить Кобурга с победой.

В Петербурге этой победе были рады. Храповицкий записал в свой дневник: «Получено известие, что турки разбиты при Фокшанах нами и цезарцами вместе. Довольны. Это зажмёт рот тем, кой рассевали, что мы с ними не в согласии».

Екатерина устроила благодарственный молебен в Казанском соборе и этим ограничилась. Никакой награды Суворов за эту победу не получил, но почувствовал себя более свободным в своих действиях.

Фокшанское поражение привело турок в страшную ярость, главным образом потому, что в нём впервые австрийцы действовали с такой активностью. Они задумали ответную операцию на пространстве от Ясс до Бырлада, которая, по их мнению, должна была иметь решающее значение в ходе войны. Очень искусными манёврами тридцатитысячной армии в районе Измаила великий визирь заставил Потёмкина оттянуть туда почти все свои войска. Между тем стотысячная армия под командованием самого великого визиря сосредоточилась около Рымника, с тем чтобы обрушиться на австрийцев.

Получив об этом сведения, Кобург всполошился и обратился к Суворову за помощью. Но Суворов не поверил этим сведениям. Через сутки от Кобурга прискакал его адъютант с сообщением, что турецкая армия уже заняла позиции и готовится к атаке. Тогда Суворов переслал это сообщение Потёмкину, а Кобургу отправил ответ, состоящий всего из одного слова: «Иду!»

Потёмкин написал в Петербург, что положение австрийцев критическое: «Кобург почти караул кричит, и наши едва ли к нему вовремя поспеют». Поспеть было действительно почти невозможно. Шли проливные дожди, все дороги размыло, реки разлились, и мосты сорвало. Но Суворов прошёл за двое суток сто вёрст, навёл понтонные мосты, перешёл реку и на третий день рано утром примкнул к левому крылу австрийцев. На этот раз, когда великий визирь получил сведения о приходе русских, то он им не поверил.

Войска у Суворова всего было семь тысяч. Когда он объявил Кобургу о своём намерении атаковать турок, Кобург схватился за голову: турецких войск было более ста тысяч, а австрийских вместе с русскими около двадцати четырёх.

— В таком случае, — сказал Суворов, — я их атакую сам, со своими семью тысячами.

— Но поймите, — закричал принц, — что это безумие!

Александр Васильевич посмотрел на него с улыбкой:

— Нет, сударь мой, безумие — ждать. Коли нас пока не атакуют, стало быть, они не готовы. Теперь у нас только один шанс — внезапность и быстрота нападения! Прошу следовать за мной!

Кобург, считавший дело почти безнадёжным, решил на всё махнуть рукой и последовать за Суворовым. Они оба сели на коней и поскакали к реке Рымник. Тут, к полному изумлению принца, шестидесятилетний русский генерал с необычайной ловкостью влез на высокое дерево и долго рассматривал в подзорную трубу турецкие позиции. Они были очень хороши и прикрывались с фронта и с флангов рекой, оврагами и лесами. Спустившись с дерева, Суворов пригласил Кобурга к себе и там вкратце изложил ему свой план. Он заключался в том, чтобы австрийцы начали медленное наступление на центр турецких позиций, в то время как Суворов атакует левый фланг турок и, разгромив его, присоединится к австрийцам. Для связи между австрийцами и русскими частями Суворов наметил кавалерийский корпус Карачая, австрийского генерала, который ему очень понравился своей расторопностью.

За несколько часов Суворов с необычайной тщательностью разработал все детали операции, начиная с условий марша войск, времени движения и прихода на позиции и кончая самим сражением. Военная история не знала до этого боя гениальных полководцев, которые бы с подобной быстротой умели создать план сражения применительно ко всем условиям и обстановке.

Вечером войска двинулись вперёд. Было запрещено курить и разговаривать, копыта лошадей укутаны, оружие и амуниция пригнаны так, чтобы при движении не слышно было ни одного звука. В таком безмолвии войска перешли вброд Рымник и оказались на другом берегу. Неожиданно они наткнулись на глубокий овраг, над которым стояли турецкие батареи. Суворов приказал опуститься в него и взять штыковой атакой неприятельские пушки.

Между тем австрийское наступление выдыхалось. Турки подтянули свежие силы, а батареи их, расположенные в деревне Богча, обстреливали не только отряд Суворова, но и били по первым линиям наступавших австрийцев. Из леса на русских налетели неприятельская кавалерия и отдельные отряды янычар. Однако Суворов с молниеносной быстротой определил, что на данном этапе сражения необходимо прежде всего взять Богчу.