Виктор Соснора - Две маски

«Съестной трактир город Лейпциг» расцветает.

Там собирается богема: поэты и полицейские из Тайной канцелярии, философы русского Просвещения и фавориты императрицы, барабанщики Шлиссельбургского гарнизона и адъютанты её императорского величества.

Там бушует капрал Гаврила Державин [29] Гаврила Романович Державин (1743–1816) происходил из небогатой дворянской семьи; в 1759–1762 гг. учился в Казанской гимназии. С 1762 г. служил солдатом в Лейб-гвардии Преображенском полку, участвовавшем в дворцовом перевороте 1762 г. . Он ещё беспомощен и безвестен как поэт, но хорош и хорошо известен как шулер. Он сидит за ломберным столиком. Он выигрывает тысячи золотых монет, и взбешённые офицеры и генералы допытываются, как это ему удаётся: махинации Державина невидимы и блестящи. Генералы допытываются — капрал Державин отмалчивается. Они пьяны — он не пьёт ни капли, только уносит тысячи золотых монет.

Там лихорадочный прапорщик Новиков. Он остроумен, он ядовит, он декламирует полицейским Тайной канцелярии Вольтера и ещё чёрт знает что, а они его боятся, он не только начинающий писатель, но и великолепный фехтовальщик. Новикову двадцать лет.

Там вельможа-пенсионер, фельдмаршал Миних, полководец восьми русских императоров, со студенистыми немецкими бакенбардами, он курит лучший в мире табак, «сюперфин-кнастер», он сидит в матросской куртке, в шароварах, в деревянных башмаках и рассказывает в завесу табачного дыма — сам себе: какая мерзость и мразь ваша современная действительность, как его любили бабы, как он шёл к Екатерине I, никому не кланялся, посмотрит на солнце и кивнёт, как собаке, какому-нибудь временщику Меншикову, — вот и весь юбилей! Какая у него, Миниха, была трость из слоновой кости, на трости золотой набалдашник, похожий по форме на голову царя Соломона. Бабы его любили (не Соломона, а Миниха), бабы его уж так любили, — вот основа основ. Императрица Анна Иоанновна пала к его ногам, как спелая слива. Правительница Анна Леопольдовна смотрела на него, как рысь, — влюблённо. Бутылка коньяка для него была — как напёрсток амброзии. Хлебнёт бутылку, сожрёт лимон — и все бабы у его ног, и что нам, нибелунгам, Семилетняя война! Хватай баб за жабры и радуйся, мальчик мой. Как он скакал на колесницах! Стоит на колеснице во весь рост, в России — эллинский праздник! А он стоит и смотрит на ипподром, как Фаэтон [30] Фаэтон — в древнегреческой мифологии сын бога Солнца — Гелиоса. Фаэтон, управляя колесницей, не смог сдержать огнедышащих коней, которые, приблизившись к земле, едва не сожгли её; чтобы предотвратить несчастье, Зевс поразил Фаэтона ударом молнии. . Светло-зелёный сюртук, лацканы — красные, обшлага — такие же, шпага и молодое лицо! А на ипподроме одни бабы, все — императрицы, все — принцессы! А сейчас? О время!

Там девкам приносят сидр из яблок и фаянсовые блюдца…

— Что я теперь имею? — кричит фельдмаршал с болью. — Вместо баб — оранжереи с померанцевыми, лимонными и лавровыми деревьями!

Там капралы курят табак и запивают пивом. Говорят капралы, адъютанты, фавориты и барабанщики:

— Что сказала матушка? Слушайте. Не тряси пепел в винегрет, ты, барбаросса!

— Эй, девка, чего ты машешь всеми ногами!

— Перед вами гений. Снимите шляпу, капустница!

— Если ты гений, так почему скрывал раньше?

— Она читает в очках, притом с увеличительными стёклами. Ну и смех! уже столько лет, а читает в очках.

— Ум хорошо, два лучше, а три с ума сведут.

— Ну и морда у моей вакханки!

— Петербург!

— Я и говорю, мы — Петербург. Москва — столица бездельников и холуёв!

— Что ты там сказал про Москву, сын человеческий? Повтори — и не нужно будет никакой дуэли. Смерть на месте!

— Смерть — смертный грех.

— Не трогай мою сестру, она — моя сестра, и у нас есть мать.

— А у меня что — нет матери? Я что — сирота, что ли?

— Это не я сказал про Москву. Это слова её императорского величества — Екатерины Второй.

— Блеф — твоя Вторая!

— Эй-эй! Не попади к Панину, сын человеческий!

— Солдат — это Россия!

— Дурак! Россия — это солдат!

— Мама, я ещё вернусь в твой домик!

— Семь «червей»! Все «черви»-мои!

— Вист!

— Все «черви» — твои, и сам ты не человек — а червяк, мой мальчик!

— Отдай мне всех червей — я отнесу их матушке государыне нашей, пусть половит рыбку в мутной водице!

— Что Генрих Четвёртый [31] Генрих IV — французский король с 1589 г., из династии Бурбонов; был также с 1572 г. королём Наварры. Первоначально — глава гугенотов, в 1593 г. перешёл в католичество и в 1594 г. вступил в Париж. Нантским эдиктом 1598 г. предоставил гугенотам свободу вероисповедания. Убит католиком-фанатиком Равальяком. , Наваррский, говорил французам? Он говорил вот что: «Монсеньоры! Вы — французы, неприятель — перед вами!» Вспышка патриотизма. Что генерал Цитен говорил немцам? Он стоял перед немецкими дивизиями с хорошо причёсанными седеющими волосами и говорил вот что: «Солдаты и офицеры! Сегодня у нас генеральное сраженье, следовательно — что? Следовательно, всё должно идти как по маслу». Рассудительно! А как победили мы Берлин? Кто крикнул: «За Бога, за царя, за святую Русь?» Кто крикнул? Мы — не знаем. Все без памяти бросились на врага, и — победа! Вот это клич!