Дмитрий Дмитриев - Два императора

Князь не любил шумной столичной жизни и предпочитал свои Каменки; на этот раз он уступил желанию княгини Лидии Михайловны, купил в Москве дом и зажил широкой боярской жизнью.

Старый князь не остался равнодушным к войне: он составил из своих крепостных целый полк и обмундировал их на свой счёт. Владимиру Ивановичу предлагали занять место командира, но он отказался, ссылаясь на свою старость и нездоровье; после раздора с сыном он стал прихварывать и редко куда выезжал, больше сидел в своём уютном, хорошо обставленном кабинете и занимался или чтением разных научных книг, или стоял за токарным станком. Князь искусно точил из заграничного дерева и из кости разные фигуры и безделушки.

Однажды князь проснулся позднее обыкновенного и позвонил.

Вошёл старик Федотыч, любимый камердинер князя, с бритым, добродушным лицом, вечно улыбающимся. Федотыч лет пятьдесят служил верой и правдой князю Гарину и всей своей простой душой был ему предан. Князь ценил службу старика, во всём доверял и не раз предлагал ему вольную.

— И! Ваше сиятельство, зачем мне она — вольная-то? Куда я с ней пойду? Да и зачем? Разве мне плохо жить с вами? Вашим крепостным я родился, крепостным и умру. Дозвольте ручку вашу княжескую облобызать, сердечно вас поблагодарить, а вольной мне не давайте. Не надо! — говорил старик Федотыч, отклоняя от себя увольнение из крепостной зависимости.

— Заспались, ваше сиятельство, — нежно посматривая своими добрыми глазами на князя, сказал старик. — Чаю или кофею прикажете?

— Подай кофе — в горле пересохло. Скверно спал. Голова болит.

— С чего же это, ваше сиятельство, вы плохо почивать изволили?

— Думы, братец, разные не давали спать.

— Что же думать вам, ваше сиятельство? Про что?

— Про сына думал, про Сергея.

— Да, вот что! Знамо, как не думать про сына кровного, — отцовское сердце. Теперь наш княжич с врагом отечества сражается, кровь свою на поле ратном проливает.

— Сон про него мне приснился нехороший, боюсь — не перед добром этот сон.

— И, князенька, куда ночь, туда и сон. Страшен сон, да милостив Бог!

— Уехал он из Каменок озлобленный. Жалею я, жалею, что не остановил его.

— Напрасно, ваше сиятельство, вы пошли против женитьбы княжича. Что бедна невеста, рода незнатного? Так что же? Будучи женою князя Сергея Владимировича, она стала бы и богатой, и знатной. Наделили бы счастием и сына кровного, и её, сиротливую.

— Эх, Федотыч, ведь в роду у нас нет, чтобы Гарины женились на немках.

— Какая же она немка, ваше сиятельство! Православная она, мать у неё русская, православная.

— Я бы, пожалуй, согласился, но княгиня… Она решительно отказала.

— Конечно, моё дело холопское. Я должен помнить и чувствовать, что ваше сиятельство удостоиваете меня, раба, своим разговором.

В кабинете князя водворилась тишина; князь молча пил кофе, а Федотыч почтительно посматривал на своего господина.

— Вот уже три месяца — и ни одного письма не прислал Сергей, — опять заговорил Владимир Иванович.

— Осмелюсь доложить вашему сиятельству, что князь Сергей Владимирович, по приезде в Москву из Каменок, хворали.

— Что? Хворал? Ты почём знаешь?..

— А где молодой князь остановиться изволил, на Арбате, в доме Глебова, так дворецкий господина Глебова мне сказывал.

— Долго Сергей хворал?

— Да чуть не с месяц, ваше сиятельство.

— И ни одной строчки отцу!..

— Человек молодой, характерный.

— Да, да, весь в меня — огневой. Пойду сообщить об том княгине. От расстройства Сергей хворал! Бедный, как мне его жаль!

Князь Владимир Иванович поспешил на половину княгини. Лидия Михайловна спокойно выслушала рассказ мужа о Сергее, о том, что он долго болел в Москве.

— Что же ты хочешь этим сказать? — спросила она у князя.

— Как что? Пойми, ведь он захворал от неприятности. Его расстроил наш отказ.

— Я поняла и, поверь, не меньше твоего сожалею о сыне. Но повторяю, я никогда, никогда не соглашусь на его неравный брак.

— Наше упрямство сделало Сергея больным.

— Ну, этому я мало верю, мой друг, — холодно проговорила княгиня, вынимая из ридикюля работу. — Сергей не сентиментальная барышня, нервы его крепки. Если он и хворал, то, поверь, от простуды, а ты приписываешь это нашему несогласию на его свадьбу.

— Да, да, он так был расстроен, немудрено и захворать, — возразил князь Владимир Иванович.

— Я вижу, князь, ты, кажется, не прочь женить Сергея на какой-то немке, — хмуря брови, сказала Лидия Михайловна.