Дмитрий Дмитриев - Два императора

— Что вам надо? Зачем пришли? — встретила Анна молодого человека.

— Не гоните меня, Анна Карловна!

— Говорите, что вам угодно?

— У меня есть доказательство…

— Какое доказательство?

— Словам моим — что они правдивы-с.

— Я вас не понимаю, говорите ясней.

— Я говорил вам, что князь и княгиня Гарины не позволят князю Сергею на вас жениться. Так и вышло-с! — с торжествующей улыбкой проговорил Николай и подал молодой девушке какое-то распечатанное письмо.

— Это что? — спросила Анна, не дотрагиваясь до письма.

— Письмо-с. Извольте прочитать.

— Письмо адресовано не ко мне, а чужих писем я не читаю.

— Ничего-с. Извольте прочитать. Письмецо довольно интересное для вас.

— Кто писал?

— Молодой князь. Извольте взглянуть, его подпись.

Анна хорошо знала почерк Сергея Гарина, взглянула на подпись и узнала его руку. Молодую девушку стало подстрекать любопытство прочитать письмо.

— Письмецо это написал князь, ваш жених, своему приятелю, и совершенно случайно оно попало ко мне в руки-с.

Анна взяла письмо и стала читать; смертная бледность покрыла её красивое лицо.

«Добрый мой друг Пётр Петрович! — начиналось письмо. — Пишу тебе из Москвы. Болезнь удерживает меня, а то бы я давно был в Петербурге. Доктора не пускают. И болезнь моя, скажу тебе, приключилась от семейной неприятности. Тебе известно, поехал я в Каменки с целью испросить разрешение и благословение на мою женитьбу с Анной; мои старики — люди предрассудка — отказали мне: они считают, что брак мой с Анной принесёт бесчестие „имени, дому, роду князей Гариных“. Они нашли мне невесту по своему вкусу, с громким именем и с миллионным приданым, впрочем, очень хорошенькую и очень миленькую, и настаивают, чтобы я на ней женился. Но тебе известно моё отношение к Анне: никто, кроме неё, не будет моею женою. Я дал ей слово и сдержу его во что бы то ни стало! Бедная Анна! Что я скажу ей? Она ждёт меня, думает — я привезу согласие. Грубый отказ моих отца с матерью убьёт её, голубку. По получении моего письма сходи, пожалуйста, к Анне, навести её — я давно не пишу ей. Да и что мне писать, чем её порадовать!»

Далее следовала подпись Сергея Гарина.

А как это письмо очутилось у Цыганова — мы сейчас объясним. Как-то Николай зашёл к ротмистру Зарницкому и не застал его дома. Он хотел дождаться возвращения Петра Петровича, пошёл в его кабинет, уселся в кресло и стал от нечего делать в сотый раз осматривать находившиеся в кабинете предметы; его взгляд совершенно случайно упал на распечатанное письмо, лежавшее на письменном столе. Цыганов как-то машинально взял его и стал читать. И представьте его радость, когда он познакомился с содержанием этого письма: оно было от князя Сергея Гарина к ротмистру! Молодой человек не так бы обрадовался находке в несколько тысяч рублей, как этому письму; он дрожащими от радости руками спрятал письмо в карман и поспешил уйти, не дождавшись ротмистра. Доказательство в его руках; скорее к гордой и неприступной красавице.

«Посмотрим, как теперь ты не поверишь мне. Что, помертвела и позеленела! Видно, от злости на своего князька! Любит тебя он, да вот горе — любить-то ему не велят!» — злорадствовал Цыганов, посматривая на отчаяние молодой девушки.

— Я не спрашиваю, как это несчастное письмо попало к вам в руки, — мне всё равно. Но всякая услуга, какая бы она ни была, оплачивается; вот, возьмите и, прошу, оставьте меня, — немного успокоившись, промолвила Анна, подавая кошелёк с серебряной монетой молодому человеку.

— Как, вы даёте мне деньги?! — растерянным голосом, покраснев, сказал Цыганов.

— А что же вам? Вы заслужили это.

— Вы оскорбляете меня.

— И вы ещё можете оскорбляться! Я догадываюсь, как это письмо попало к вам в руки: вы его украли.

— Вы ошибаетесь — я… я нашёл это письмо.

— Нет, вы его украли!

— Анна Карловна! — позеленев от злости, крикнул Николай.

— Да, да, украли, и сделали это с целью. Подите вон, я вас презираю! Ненавижу!

— Молчать, немка! Я научу тебя!

Николай вне себя выхватил из ножен саблю.

— В ножны саблю, мальчишка, не то застрелю тебя, как курицу! — раздался громкий голос позади Николая.

Он быстро повернулся. В дверях стоял бледный, взволнованный старик Карл Гофман; правою рукою он прицеливался в Николая из пистолета.

— Я… я готов дать вам удовлетворение, — как-то растерянно проговорил молодой человек.

— Что такое? Мне драться с мальчишкой! Вон! — крикнул Гофман.